только такую. Нельзя, говорит, самсу ни в чем кроме этой круглой печки делать. И лепешки! А если плов сделан не в казане, то это и не плов вовсе, а просто рисовая каша. Я с ним спорить не стал, а прикупил еще стаканчик чаю. Все-таки позавтракать мы не успели. Я предлагал Олегу заехать в какой-нибудь ресторан, но он посмотрел на меня, как на умалишенного. Самое забавное заключалось в том, что он действительно не видел разницы между самсой за пятьдесят рублей и бургером от крутого хипстерского заведения.
– Ну как, вкусная самса? – спросил Олег, когда мы кое-как перебрались через улицу и перешли железнодорожный переезд. Центральный вход на рынок был уже совсем рядом.
– Да, неплохая, но лука многовато, – ответил я.
– И ты отдал за нее полтинник! А за чай еще десятку. А во сколько бы обошелся наш поход к твоим хипстерам? В тысячу, не меньше. Подумай об этом, Серега. Переплата в десять раз за одно и то же количество калорий.
– Там был бы другой чай. Заварной.
– Из пакетика на кухне! – рассмеялся Олег. – Не уподобляйся тупым людям. Ты видел, сколько жрален они наоткрывали? Просто гребаный культ еды. Покешные, фалафельные, устричные, гриль-бары, даже вернулись к уровню советских рюмочных! Что говорить, мой отец – признанный алкоголик со стажем – не ходил в такие злачные места, где разливали дешевую вонючую водку, а вечером можно было словить и отвертку под ребро. А сейчас хипстеры со слезами на глазах открывают рюмочные, разливают там настойки и продают бутерброды по двести пятьдесят рублей! Вот же офигели, а?
– Игра на ностальгии. Не более чем, – согласился я. – Вон пиво тоже начали в трехлитровых банках продавать, а отдельно можно за сотку авоську купить.
– Сеточку?
– Ага.
– Жуть какая. А ты это пиво пробовал? Похоже оно на советское? – Олег хитро прищурился.
– Да говно оно. И не помню я вкус того пива. Я к этому напитку пристрастился, когда уже никакого союза не было. Помню, что у бати один раз из кружки отхлебнул. Горькое оно было, водянистое. Так что, может быть, оно и похоже. Кто же его знает? Ты-то застал, наверное.
– Да, немного, и ты прав. Оно было дерьмовым. В бутылках продавалось еще неплохое – «Рижское» там, «Венское», а вот вся эта «Жигулевская» разливуха была моча мочой, но ты ведь уже догадываешься, почему те, кому за полтинник, так на него надрочивают?
– Трава в их время была зеленее, а пиво – зверь редкий. Завезли – тут же распродали. И сортов было дай бог один-два на весь город.
– Вот именно! Советский человек – он такой вот и был. Диковатый до всего нового. Первые бананы, ананасы, устрицы, бургеры гребаные! Весь мир жрал это дерьмо, а нам не давали. Я был в той самой очереди. Каюсь.
– В какой? – не понял я.
– Которая стояла в день открытия первого «МакДака» в Москве. Я тебе честно скажу, на похороны Ельцина народу меньше пришло. Да парад победы меньше людей собирает, чем тогда нас было,
