прямо в глаза своему начальнику.
– Мне бы хотелось, чтобы вы все перестали насмехаться над мисс Дэнвил. Она очень, очень хороший человек, и это несправедливо, – сказала она с непривычной твердостью, после чего собрала свои бумаги и удалилась, оставив Петтигрю впервые в жизни лишившимся дара речи.
Но смутило его вовсе не то, что сказала его секретарша, хотя, здраво поразмыслив, он с горечью признал, что мужчина в зрелом возрасте, подшучивающий над вполне простительным невежеством молодой женщины, являет собой весьма комичную фигуру и заслуживает самого сурового отпора. На самом деле он был потрясен еще до того, как она успела открыть рот. К своему великому удивлению, он осознал, что в тот момент они впервые прямо посмотрели друг на друга. Он давно заметил, что она умело избегает встречаться взглядом с кем бы то ни было. Теперь же вдруг увидел, что мисс Браун является обладательницей пары огромных ярко-синих глаз, таких живых и таких сверкающих, что они совершенно меняли ее лицо, в иных обстоятельствах ничем не примечательное. Это открытие вывело его из душевного равновесия.
«А я-то думал, что она простушка! – сказал он себе. – Эти глаза могут оказаться весьма опасными, если правильно ими пользоваться. – Его нос сморщился. – Хвала небесам, – подумал он, – что при должной осмотрительности с моей стороны у нее больше не будет причин обратить их на меня снова».
Он не лукавил с самим собой, тем не менее, когда несколько минут спустя мисс Браун заглянула в дверь и сообщила, что идет обедать, невольно огорчился тому, что она, по своему обыкновению, опять не отрываясь смотрела себе под ноги.
Обедать Петтигрю отправился поздно. К моменту, когда он пришел в столовую, она уже начинала пустеть. Он положил себе жаркого, которое было основной пищей в Марсетт-Бее, и без труда нашел свободный столик. Со своего места он мог видеть начальника управления, полнеющего блондина, чуть лысоватого, обедавшего тет-а-тет с руководителем экспортного отдела, одним из немногих в управлении кадровых государственных служащих. В своих отлично скроенных темных костюмах, с серьезными непроницаемыми лицами, они ухитрялись привнести даже в столь несоответствующее окружение неуловимый дух Уайтхолла. За ними, чуть поодаль, он заметил две склонившиеся друг к другу головы: серо-стальную шевелюру Филипса и мышино-коричневую – своей секретарши. Эта картинка снова навела его на мысль о том, что между этими двумя явно что-то зреет, но на сей раз его меньше заботило то, как это скажется на нем, а больше – какие последствия это может иметь для нее. За время, проведенное в Марсетт-Бее, до него по крохам доходили какие-то сведения о ее жизни, хотя общительной ее назвать было трудно, а Петтигрю был последним среди тех, кто хотел совать свой нос в чужие дела. Однако, сложив воедино фрагменты, которые ему удалось собрать, он удивился тому, насколько одинока она была в этом мире. У нее не было ни братьев, ни сестер, а ее мать, как говорили, умерла несколько лет назад. С тех пор мисс Браун вела хозяйство у отца до самой его смерти, случившейся год или около того назад. Судя по всему, у нее никогда не было друзей ее
