не дотащить обвиняемого до тюрьмы.
Впрочем, кому от этого хуже? Только самому обвиняемому!
Ругаясь про себя, я взирала на плывущие сверху звезды. Ну вот и полюбовалась! Точно накаркал тот сероглазый гад! Чтоб ему провалиться!
Правда, стоило подумать, что хуже некуда, как силовик дернул конец сети, и мое неподвижное тело перевернулось в воздухе лицом вниз. Теперь я видела лишь сугробы, протоптанную тропинку и сапоги мужика, шагающего впереди. Не слишком чистые, кстати.
Когда я почти перестала чувствовать окоченевшие руки и ноги, силовики, наконец, добрались до серого здания местной тюрьмы. А занеся мое плывущее тело в помещение, сняли сеть. Я рухнула на пол, приложившись пятой точкой. Кряхтя, перевернулась и села, с ненавистью рассматривая ухмыляющиеся лица ищеек.
– Ну что, ворона, может, сразу во все сознаешься? Сэкономишь нам время, а себе – здоровье?
Мужики радостно рассмеялись, находя шутку забавной. Идиоты!
Смешно мне не было. Обвинение в причастности к запрещенному пернатому объединению – это серьезно. За такое можно и правда здоровья лишиться… А то и жизни.
– Я не ворона! – давя в себе злость, пробормотала я. Черт, кажется, даже язык замерз и теперь с трудом ворочается во рту. Отчего слова получаются хриплыми и – вот же гадство! – каркающими!
Силовик, стоящий слева, рыжебородый и здоровенный, указал мне на железный стул, стоящий посреди комнаты, ножки которого оказались привинчены к полу. Верно, чтобы хрупкая девушка в моем лице не прибила этим стулом двух ухмыляющихся гадов.
– Присаживайтесь, обвиняемая. Беседа будет долгой, это мы вам обещаем. Так что располагайтесь поудобнее!
Я села, упрямо выпрямив спину.
Рыжий бородач вольготно устроился возле окна, второй силовик – тщедушный и носатый – сел за стол. Очень медленно он достал из ящика лист бумаги, карандаши для письма и лезвие. И принялся очень тщательно точить грифель. Вжик-вжик. Тоненькая стружка завернулась красивой спиралью и легла на бумажку. Вжик-вжик. И снова. Я бы даже восхитилась такому искусству и посоветовала силовику сменить профессию. Правда, он мог стать выдающимся точильщиком карандашей!
Если бы так сильно не раздражал своим вжик-вжик!
– Итак, уважаемая Эл Рид, – закончив с грифелем, силовик испробовал карандаш на бумаге и довольно ухмыльнулся, подняв на меня водянистые глаза.
– Я предпочитаю просто Рид, – прохрипела я из глупого упрямства.
Впрочем, силовика мой выпад лишь позабавил.
– Итак, Эл. Расскажи нам о ваших друзьях.
– Каких друзьях?
Силовик склонился над столом, душевно заглядывая мне в глаза. Ну ни дать ни взять – заботливая мамочка!
– Эл, вы очень милая и, я уверен, законопослушная девушка. Ну не может красавица с таким прелестным личиком быть бессовестной нарушительницей законов и устоев нашего чудесного общества. Вы согласны?
Я
