начала русско-турецких войн последней четверти XVIII – начала XIX в. Бессарабия представляла собой малозаселенную территорию, где проживали молдаване, на юге по соседству с молдаванами жили ногайцы, а большей частью на севере – русино-украинское население.
Включив Бессарабию в состав России, власть проявила заинтересованность в укреплении малозаселенной территории ревизскими душами. Россия исходила из того, что на пограничье, особенно на западных рубежах, должно проживать многочисленное и лояльное власти население. Отсюда активная переселенческая политика и разнообразные льготы для населения. Достаточно констатировать, что Бессарабия так и не узнала крепостного права, еще полвека существовавшего в центральных губерниях России. Согласно первой Всероссийской переписи 1897 г., Бессарабская губерния вошла в тройку самых заселенных территорий России. На момент переписи в крае проживало 1 935 412 л.о.п.[6] С 1812 по 1897 г. население в Пруто-Днестровье увеличилось в 7,5 раза[7]. Молдаване составляли 47,58 %, малороссы, к которым были отнесены и русины, – 19,62 %, евреи насчитывали 11,79 %, к болгарам были отнесены и гагаузы, вместе они составляли 5,33 %[8]. Помимо представителей названных этносов в крае проживали армяне, албанцы, цыгане, чехи, поляки, греки, сербы, немцы, швейцарцы[9].
При общем анализе национальной политики, проводившейся царской Россией, мы заметим, что применительно к Бессарабии она имела определенную специфику. На протяжении XIX – начала XX в. она характеризуется периодами льгот и для местного молдавского населения, например, действие законов Арменопуло-Донича до 1828 г., публикация в первые годы религиозного журнала «Кишиневские епархиальные ведомости» на двух языках: русском и молдавском, выход ряда книг на молдавском языке.
Дунайскими княжествами до 1834 г. управлял П.Д. Киселев. Осуществленные под его контролем либеральные реформы вместе с транслируемыми непривычными свободами, по справедливому замечанию И.С. Путинцева, привели к непредвиденным последствиям: «Проведя в Дунайских княжествах прогрессивные для своего времени реформы, Россия дала импульс активному идейно-политическому развитию, но в силу самодержавного строя и крайне консервативной идеологии не смогла оказать на него определяющего влияния. Восприятие России постепенно стало меняться: на смену идеям всеправославного единства, союза против Турции и консерватизма приходили идеи национальной независимости, латинизма и реформизма по французскому образцу. Лидеры революций 1848 г. (пашоптисты), находившиеся под французским идейным влиянием, воспринимали Россию как основную угрозу самостоятельности Дунайских княжеств и противника передовых идей»[10]. Особенно эти настроения чувствовались в валашских землях, менее в Молдове, еще меньше в Бессарабии.
Одновременно языковая имперская политика, естественно, распространяла русский язык в качестве государственного и межнационального. При этом русский язык и русская
Первая Всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. / Под ред. [и с предисл.] Н.А. Тройницкого. [Санкт-Петербург]: издание Центрального статистического комитета Министерства внутренних дел, 1899–1905. Бессарабская губерния. 1905, XXIV. С. XIII. С. 254.
Первая Всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. / Под ред. [и с предисл.] Н.А. Тройницкого. [Санкт-Петербург]: издание Центрального статистического комитета Министерства внутренних дел, 1899–1905. Бессарабская губерния. 1905, XXIV. С. XXI. С. 254.
З
