по окружающим кварталам, как гармонические колебания, повторяли сами себя: пара продовольственных магазинов, журнальный киоск, бульвар. Но это, последнее, только в хорошую погоду. Иногда на простые колебания накладывались менее периодические, растянутые во времени всплески: поездки в мэрию или внезапные кружения по другим улицам, отголоски какой-то древней реликтовой жажды путешествовать. Когда-то, в самом начале новой жизни, он старался стать незаметным, при необходимости куда-то попасть он норовил делать это быстрее, не глядя по сторонам. Там, из окружения, бросались быстрые, смущающиеся своей полноценности взгляды, любопытные, долгие осмотры детей, женские руки, дергающие их в попытках ускорить шаги, кисти, внезапно опускающиеся в карманы за мелочью и замирающие на полпути. Раньше он в основном и видел только эти руки или множество двигающихся ног. Чтобы увидеть лица, необходимо было бы поднимать голову. Он боялся это сделать, опасаясь встретить глаза, да и не наловчился еще ловко передвигаться на колесах.
Может, ему хотят за что-нибудь отомстить? Ну, допустим, за Судан? Но он был всего лишь пешкой в игре, и, хотя это была тайная операция, все проводилось под флагом Объединенных Наций. Значит, причины слежки неизвестны. Если позвонить в полицию, они, конечно, приедут, пройдутся туда-сюда, с видом оторванных от важного дела чиновников, порекомендуют звонить по малейшему поводу, а распрощавшись, по дороге назад будут говорить об истерическом придурке, у которого физическая травма перешла в умственную.
Он остановился у киоска, взял «Известия» и оставленное для него «Военное обозрение», но в тень бульвара он не поехал, а, развернувшись, двинулся домой. Закрыв за собой входную дверь, он почувствовал, что они уже здесь. Отступать было некуда.
– Добрый день, – учтиво поприветствовал его человек в темном костюме, сидящий в его кресле возле окна. Окно было зашторено, но свет не горел. Еще один незнакомец расположился на кухне. – Извините за вторжение и за то, что я не представляюсь. У нас не слишком много времени в запасе, поэтому оставим все формальности позади. Я надеюсь, пока мы не причинили вам каких-либо трудно устранимых неудобств.
Можно было повозмущаться о незаконности проникновения в личное жилище, явно видимых следов обыска и прочей бумаго-законом запрещенной ерунде, но зачем зря сотрясать воздух? Они были здесь, два здоровых, сильных человека, наверняка вооруженные и умеющие заметать следы, против инвалида в коляске с моторчиком. Он въехал в комнату и остановился напротив кресла. Человек в костюме с натяжкой улыбнулся.
– Вы нужны нам, Александр. Вы самый подходящий кандидат по большинству проверенных параметров. Я покуда не открываю вам карты, вы узнаете суть предложения после своего добровольного согласия на него. Для этого даже не нужно будет подписывать какие-то бумаги. У нас будет чисто джентльменское соглашение. Я понимаю, что для вас это, так сказать, «кот в мешке», но ничего не могу поделать. Александр, я приглашаю вас в путешествие,
