переглянулись.
– Женщину, говоришь? – скептически спросил Диня. – А не от страха ли ты в обморок грохнулся?
– От страха, – не стал я изворачиваться. – Ты бы тоже рухнул.
– Никого он не видел. Остался один в комнате, сидел, таращился в зеркало, нагнал сам на себя страха и в отключку ушел.
– Придурок, я её видел.
– За придурка отвечать придется.
– Отвечу, – я поспешно встал с кровати, на которую меня перенесли, и чуть не упал. Ощущалась слабость, к тому же к горлу подступила тошнота.
– Да гонит он все, – услышал я голос Дини, когда Лизка с Толяном повели меня в ванную.
– Не гоню. Лиз, я видел её. Клянусь!
– Ладно-ладно, Слав, это уже не столь важно.
– Для меня важно. Пойми, я видел… видел…
– Слава, забудь о ней, – Толян протянул мне полотенце. – Тебе выспаться хорошенько надо, а утром мы поговорим.
– Только моим ничего не рассказывай, – попросила Лизка. – И своим родителям ни слова. Договорились?
Я кивнул. Меня душили обида и беспомощность. И страх, который никак не хотел отпускать.
Глава вторая
Паническая атака
Прошло две недели…
У Таньки Петрищевой был не только голос нудный – она сама была нудной, скучной и неинтересной. Отличница, любимица всех учителей, всегда первая, всегда вся такая положительная – белая и пушистая. Правда, друзей у Таньки нет: стремление быть впереди планеты всей, плохо скрываемый подхалимаж к учителям, прохладное и немного высокомерное отношение к одноклассникам не способствовало развитию дружбы.
Танька была сама по себе, типичная ботанка с завышенной самооценкой и желанием во что бы то ни стало и любыми способами угождать тем, кому хотела понравиться. В школе, если не брать в расчет учителей, она никому не нравилась, поэтому, угождала Танька только учителям, с безумным рвением и усердием выполняя их многочисленные просьбы.
– Короче, – сказала Петрищева нудным голосом, – через неделю у нас контрольная по алгебре, постарайся выздороветь. Ты понял меня?
Я посмотрел на Таньку и подумал, что лет через шестьдесят из неё получится отличная злющая старуха. Я даже прикинул, как она будет смотреться немного располневшей, с седыми волосами, крючковатым носом и кривоватыми губами. Жесть!
– Ты понял, что я тебе сказала? – повторила Петрищева. – Чтоб через неделю выздоровел!
Или прикидывается или действительно не понимает, что ангина за два-три дня не пройдет, и терапевт ясно сказал, в школу я отправлюсь недели через две. Не раньше.
Но для Таньки это пустой звук, что ей моя ангина, если через неделю у нас контра по алгебре. А я плевать хотел и на контрольную, и на алгебру и на Таньку Петрищеву в придачу. Кем она вообще себя возомнила, или считает, если староста, то имеет право вваливаться после школы к одноклассникам и трепать им нервы? Кто её сюда звал, кто просил тащить домашнее задание – можно подумать я буду его делать – ха!
– Петрищева, вали отсюда. У тебя дома собака с ума сошла от одиночества, её выгуливать пора. Принесла
