style="font-size:15px;"> Неожиданная обжигающая нутро жалость окончательно добила бывшего полковника. Вот он – его конец! Только унизительную жалость теперь испытывают к нему люди! Жалость и презрение! А раньше…
Нет! Он не будет вспоминать о прошлом!
– Выпить бы… – униженно произнес он и, злясь на себя за безволие, низко опустил голову.
Сердце Инны вдруг сжалось от нехорошего предчувствия и простой человеческой жалости – что-то страшное случилось у этого большого, нескладного, какого-то помятого человека. И это страшное, и непоправимое «что-то» согнуло его, придавило и наверняка сломает. Сломает, если кто-нибудь не поможет ему подняться, протянув ему руку и подставив свое плечо, чтобы он мог опереться…
Но причем здесь она?
У него же есть родственники, близкие – вот пусть они и занимаются его проблемами: вытаскивают, отряхивают, поддерживают. Они его знают, любят – вот пусть и заботятся…
Вспомнив о близких, Инна вздохнула – кому, как ни ей знать, что не все можно рассказать близким, доверить друзьям: мы бережем их нервы и спокойствие, для откровений куда больше подходят совершенно посторонние люди: выплеснешь на них свое горе-злосчастье и становится легче на душе. Посторонние люди тебе посочувствуют, поохают и поспешат по своим делам, и ты вновь остаешься наедине со своим горем-злосчастьем, но, разделенное с другими, оно уже не кажется тебе таким сокрушающим и безысходным.
Ну, что ж, она готова выслушать этого человека – ведь на работе она привыкла сочувственно выслушивать незнакомых людей.
Вздохнув, Инна посмотрела в сторону высокой под потолок елки, под которой спрятала батарею «конфискованных» бутылок и вздрогнула: из пакета с красками и альбомами (Инна рассчитывала несколько дней новогодних каникул посвятить рисованию) торчала темно-коричневая кожаная барсетка, подобранная на месте аварии. Гениальная мысль полностью завладела Инной, и она напрочь забыла о просимой мужчиной выпивке.
– Сергей Александрович, мне нужен ваш совет, – Инна встала, быстро подошла к елке, вытянула из пакета чужую барсетку и шагнула к крупному понурому мужчине. – Я нечаянно взяла эту чужую вещь и теперь не знаю, что мне с ней делать.
Дорохов поднял голову – он не ослышался? – может, не все так плохо, как он предполагал: эта препротивная «громкоговорящая» женщина просит у него совета, а это значит, что он все еще кому-то нужен, ему доверяют, с ним советуются…
6
Сидя в домашнем халате на необъятной супружеской кровати, застеленной шелковым сиреневым, в цвет занавесей, покрывалом с фалдами до самого пола, Валентина Николаевна Ватутина сжимала в руках мобильный телефон, с надеждой глядя на светящийся голубой экран – муж третий день не отвечал на звонки, и это обстоятельство наводило ее на тревожные мысли. Однако, это обстоятельство было куда менее важным, чем ежедневная неусыпная забота о своей внешности: закрученные на бигуди короткие выбеленные волосы давно высохли и было пора освобождать их от «принудительной»
