что ребенок становился румяным и упитанным.
В чудо-детской, устроенной по всем правилам модных тенденций в розовом цвете, шкафы ломились от платьев, юбочек, кофточек. Карина терялась от обилия игрушек, книжек со сказочно-прекрасными картинками, разглядывать которые ни с чем несравнимое удовольствие. Она пристрастилась к пролистыванию любимых историй перед сном, представляя себя в роли златокудрых фей, совершающих волшебные превращения.
В гостях в этот вечер были важные люди. Пришла пора статус полной семьи выводить в свет. Карину нарядили как принцессу, чтобы представить под взоры критически настроенных приятелей. Они, почему то убеждали, что брать детей из детдома плохая затея, может быть даже опасная. Мамочка старалась доказать обратное и показать, как правильное воспитание благотворно влияет на брошенного ребенка.
– Посмотрите, какая она прелесть, – с удовольствием изрекла она.
– Милашка, – согласилась гостья, замечая, что девочка в действительности обладает уникальной красотой.
С ними прибыл сыночек – ровесник Карины, пухленький и шумливый. При внушительном весе, он крутился без остановки, кричал, перебивал взрослых, переводя все внимание на свою персону. Противный его тоненький голосок никак не вязался с внешностью. Особо раздражительно звучало глупое хихиканье не к месту.
– Поиграйте в детской, – предложила приемная мама. Ей непременно нужно поболтать о том, о сем, рассказать детали пребывания маленькой жительницы в их доме.
Карина нехотя согласилась. Толстячок с первого взгляда ей не понравился.
Едва беседа приняла правильное русло, завлекла общей темой и расположила к душевным признаниям, все обрушилось неожиданно жестко. Звонкий визг пухлого мальчика заставил взрослых кинуться на звук. Карина злобно смотрела на лежавшего, на полу толстячка, брыкающегося ногами.
– Она укусила меня, – вопил мальчишка.
На нежной коже упитанной ручки сиял красно-розовый след зубов. Гости подняли, успокоили сыночка, бросая в адрес хозяйки недовольные взгляды и пшикания.
– Гены, ничего не поделаешь, – выговорили они, и ушли в дурном настроении.
Мамочка плакала в первый раз, все время, прокручивая в уме неприятную ситуацию. Запал стать родительницей пропал, пришло время обязательств. Вполне ожидаемо она начала сердиться по поводу и без. Постепенно девочка перестала быть дополнением мечты, превращаясь в объект недовольства.
– Карина, мыть руки! – ругалась она, – Грязнуля!
Ласковость из голоса пропала. Придирки по поводу бытовых мелочей вырастали до размеров скандала. Она то и дело повышала голос, вовсе переходя на крик. Карина от обиды забивалась в угол, шепча неприятные слова в ее адрес. Она копила злость, собирая ее в тугой клубок где-то в средоточии сердца. Порой становилось нестерпимо больно, душно от желания не накинуться на противницу. В расчет не
