странные звуки, то ли храп, то ли простуженное мяуканье. Разбудить его удалось только с четвертого аварийного импульса. Прохор поднял на меня заспанную жидкокристаллическую мордаху и удивленно заморгал всеми цветами радуги попеременно. Затем он ощутил лёгкость и гибкость всех своих элементов и радостно засветился серебристым светом. Потом вытянулся, прогнулся, – в общем, стал всячески показывать, какой он сильный и ловкий. Тут я испугался, что от избытка разнообразных и непривычных эмоций мой приятель затянет очередную тоскливую детскую завывалку, и поспешно предложил:
– Не пойти ли нам для начала прогуляться. Погода вполне подходящая: сухая и умеренно тёплая.
– Можно и пройтись, конечно, – нерешительно сказал Прохор. Было заметно, что он уже изрядно струсил. – А вдруг нас полиция… э-э… заметёт. Мы такие нетипичные на человеческий взгляд. С полицией шутки не так уж хороши, по слухам.
Он немного скис и слегка съёжил свой новый пластичный корпус. Однако и это полезно: учится владеть своим усовершенствованным «телом».
– Так ведь нам никто не мешает изобразить одежду на поверхностном слое, – успокоил я приятеля. – Показать тебе, как?
– Что ж я, сам не сумею?! – обиделся Прохор. – Недоразвитым меня считаешь?
– Да ладно, не сердись! Я же просто переживал, что ты с непривычки немного тормозишься, – ласково сказал я, но тут же добавил опасливо: – Только ты шляпы и калош не «надевай», а то точно заметут. Простенькие джинсы и рубашку какую-нибудь, можно даже мятую, если получится. Тогда на нас никто и не глянет.
Мятая рубашка у Проши не получилась, видимо сосредоточился плохо. К тому же рукава отчего-то были очень уж короткими. Совсем не по погоде, в рекордно короткое время переменившейся на холодную и ветреную. Впрочем, окружающих это ничуть не интересовало. Не привлекли ничьего внимания и кроссовки очень странного фасона, немного смахивающие на обрезанные резиновые сапоги. Дизайн современной одежды никогда не входил в сферу Прошиных интересов. Джинсы вышли гораздо лучше, вот только сама мнимо-человеческая фигура приятеля сформовалась несколько грузноватой. Но и это значения не имело: на дискотеку мы не собирались. Моё же обличье вышло несколько удлиненным, но с незначительным поперечным сечением. Люди называют такое сложение: «длинный и тощий, как жердь».
Вообще-то от природы я лёгок и спортивен, однако коэффициент интеллектуального развития мой при этом весьма высок. А возможностей собственной памяти я до конца даже сам не знаю. Конечно, хорошая наследственность тут играет особенную роль. Но и образование нельзя не принимать в расчёт.
Пока я таким образом размышлял, параллельно обозревая окрестность окулярным зрением, что-то всё же выскользнуло из поля моего внимания. Неподалеку, чуть сзади нас раздался визг тормозов, послышались вариации неформальных идиоматических выражений (я и сам, случается, употребляю такие, когда аккумулятор
