скачек и строчил эсэмэски своей сестре Дотти.
Они, наверное, закрылись бы раньше, если бы не друзья Риччи Велана, которые оккупировали барную стойку на другом конце от Милли и всю ночь поминали своего пропавшего без вести и официально считавшегося покойным друга.
Ровно десять лет назад Риччи Велан вышел из дверей «Бара Кузена Марва» раздобыть то ли травки, то ли колес (на этот счет мнения его друзей разделились) и пропал с концами. У него осталась по-дружка и дочка, которую он никогда не видел, она жила теперь с матерью в Нью-Хэмпшире, а еще машина, ожидавшая в мастерской замены спойлера. Так все и поняли, что он мертв: Риччи ни за что не бросил бы машину, он любил эту паршивую машину.
Мало кто называл Риччи Велана по имени. Всё больше по прозвищу – Времечко, потому что он без конца вспоминал тот год, когда играл в футбол за школу Ист-Бакингем. Да, было времечко! Благодаря Риччи они тогда выиграли с рекордным счетом 7:6 – не особенно впечатляющий результат для тех, кто не в курсе их достижений до и после.
В общем, в тот вечер в «Баре Кузена Марва» гуляли друзья Риччи-Времечко, пропавшего без вести, – Салли, Донни, Пол, Стиви, Шон и Джимми – и заодно смотрели, как «Майами» гоняет по баскетбольной площадке «Селтикс». Боб в пятый раз принес им выпить – не спрашивая, за счет заведения, – и тут в игре что-то произошло, отчего все они замахали руками, застонали и завопили.
– Старые пердуны! – заорал Шон в телевизор.
– Не такие уж они и старые, – сказал Пол.
– Рондо, урод колченогий, растопырился, из-за него Леброн мяч потерял! – не унимался Шон. – Да и этот тоже хорош – как его? Боганс? Который подгузники от недержания рекламирует.
Боб поставил выпивку перед Джимми, водителем школьного автобуса.
– А ты что скажешь? – спросил его Джимми.
Боб почувствовал, как заливается краской: с ним такое случалось, когда кто-нибудь смотрел ему прямо в лицо и он тоже вроде как должен был ответить таким же прямым взглядом.
– Я не увлекаюсь баскетболом.
Салли, работавший кассиром на платной дороге, сказал:
– А ты, Боб, вообще чем-нибудь увлекаешься? Может, книжки читаешь? Смотришь «Найди себе пару»? Гоняешь бездомных?
Парни загыкали, Боб виновато улыбнулся:
– Это вам за счет заведения.
Он отошел, делая вид, что разговор у него за спиной его не касается.
– Я сколько раз видел, как девчонки, ничего себе телочки, пытались его склеить – ни фига! – сказал Пол.
– Может, ему нравятся парни, – предположил Салли.
– Да никто ему не нравится.
Шон, вспомнив о хороших манерах, отсалютовал бокалом Бобу, потом Кузену Марву и сказал:
– Спасибо, ребята!
Марв, который теперь стоял за стойкой, развернув перед собой газету, улыбнулся и поднял бокал в ответ, после чего снова сосредоточился на газете.
Остальные тоже подняли свои бокалы.
– Никто не хочет сказать пару слов о нашем друге? – спросил Шон.
– За Риччи-Времечко Велана, выпускника девяносто второго года школы Ист-Бакингем и просто крутого перца! Покойся с миром! – произнес Салли.
Остальные одобрительно загудели и выпили. Марв подошел к Бобу, когда тот сгружал в раковину грязные бокалы. Марв сложил газету и поглядел на компанию в конце бара.
– Ты поставил им выпивку? – спросил он Боба.
– Они же пьют за покойного друга.
– Сколько он уже покойник, лет десять? – Марв пожал плечами, натягивая кожаную шоферскую куртку, с которой не расставался: такие были в моде, когда самолеты протаранили башни-близнецы, и вышли из моды, едва башни рухнули. – Пора бы им уже угомониться и не рассчитывать на выпивку за счет мертвеца.
Боб сполоснул стакан, прежде чем поставить его в посудомоечную машину, и ничего не ответил.
Кузен Марв надел перчатки и шарф, затем метнул недовольный взгляд на другой конец стойки, где устроилась Милли.
– Кстати, о дармовой выпивке. Может, хватит ей уже сидеть тут часами за здорово живешь?
Боб поставил следующий стакан на верхнюю решетку машины.
– Да сколько она пьет…
Марв придвинулся к нему:
– Когда ты в последний раз спрашивал с нее плату? А после полуночи ты еще и курить ей разрешаешь, не думай, что я ничего не знаю. Это не столовка для бездомных, а бар. Пусть расплатится за все, сегодня же. А если не может – чтобы духу ее тут больше не было!
Боб
