не лезет, что еще надо? Да так среди них и прижился. А медперсонал за эти годы успел не раз поменяться, и все уже привыкли видеть его в рядах этих больных. Возможно, вы скажете – мол, надо было попробовать поговорить? А вы хоть раз пытались побеседовать с имбецилом по душам?
Оказалось, сестра все эти годы разыскивала Сашу. И нашла. И узнала. И он ее сразу узнал. Как и завещала мать, сестра приехала его забрать домой. Одежду Саше собирали всей психколонией. Выбрали самое новое и лучшее, прямо со склада. Саша сам сходил в баню, побрился и пришел к доктору прощаться:
– До свиданья, Янина Чеславовна. И спасибо за все эти годы.
– Было бы за что благодарить, Саша.
– Есть за что. Кормили, ухаживали, слова грубого я не слышал. И знаете – мне ведь было не так уж и плохо. Спасибо.
Вам – вилы!
За все время работы в нашем серьезном государственном учреждении припоминаю несколько случаев, когда у доктора пытались выяснить: а много ли сумасшедших живет в доме (подъезде, на этаже, нужное подчеркнуть), где вопрошающий собирается прикупить себе квартиру? Причем донести до сознания человека, что есть такая вещь, как врачебная тайна, в этих случаях было крайне затруднительно: ну мне же надо, я же не из природного любопытства спрашиваю! Очень обижались, получив отказ.
А между тем далеко не всегда соседство с человеком, который регулярно наведывается в наш диспансер, оказывается беспокойным или, паче чаяния, опасным. Бывает и наоборот – полезным. Не верите? Ну тогда слушайте.
Игорь Васильевич (допустим, его звали так) дачу свою очень любил. Поэтому, как только по весне сходил снег, он появлялся в диспансере и просил выписать ему лекарств побольше, чтобы до поздней осени, до белых мух хватило. И доктор, как правило, не отказывал: пациент давнишний, знакомый, в стационар уже много лет не попадает, ну а то, что голоса, – так это дело привычное. Опять же, не ругают, на подвиги не толкают – так, просто бормочут что-то нейтральное, да и то изредка.
Возвращался в город Игорь Васильевич уже к концу октября. И всякий раз грустно вздыхал по этому поводу: не тот простор, не тот воздух, да и тишины той нет. Особенно тишины: жил он на втором этаже, а первый, аккурат под ним, занимало кафе. Местечко оказалось бойким, посетителей хватало, особенно по вечерам.
Один из таких поздних вечеров оказался ну очень шумным. Шел уже двенадцатый час, а звуки снизу доносились даже сквозь подушку. Да что там доносились – даже голоса в голове посетовали, что слишком громко внизу шумят.
Игорь Васильевич вздохнул, оделся, спустился вниз и вежливо попросил не мешать ему спать. Его вполне ожидаемо, хотя и заметно менее вежливо, попросили не мешать людям расслабляться. И даже подсказали маршрут, в конце которого он может обрести покой и тишину. Без лишних подробностей, но азимут был вполне читаем.
Игорь Васильевич ушел. Но вскоре вернулся.
