сумки вытряхали на предмет запрещенных предметов. Преподобный Иващенко вместе с начальником тюрьмы пили кофе и наблюдали эту картину, такую привычную и знакомую за несколько месяцев служения здесь.
– Выглядит жестоко. – Григорий хотел бы смягчить этот ритуал, но это было невозможно.
– Это стандартная процедура Григорий Павлович, разве вы этого не видели раньше? – Удивленно смотря на батюшку он включал мыслительных процессы в своем затуманенном мозгу.
– Конечно видел Кирилл Афанасьевич, просто не могу привыкнуть к такому… – Григорий был честен.
– И никогда не привыкните святой отец, а в том месте куда вы отправитесь сегодня, эти процедуры и всё остальные в разы жестче, чем у нас и где-либо. – Акцентируя на этом он замолчал.
– Заключенные говорили об этом месте. – Иващенко не смог смолчать, видя происходящее он даже мысленно не мог представить, как выглядит это его «В разы жестче».
– Это ни что по сравнению с личным знакомством. – Усмехаясь он прихлебывал горячий напиток.
Начальник не скрывал своей радости, он одним разом избавиться от все членов воровской семьи и наконец-то беспрепятственно сможет вернуть полный контроль над тюрьмой и каждой сферой жизни протекающей здесь. Материальная база станет полностью подконтрольна лично ему. Если все получиться и он продержится год, то можно будет сменить свои звездочки на одну большую. Григорий Павлович смотрел на его лицо которое сменялось различными гримасами. Из его носа текла тонкая струйка крови, а капилляры на глазах лопались с поразительной скоростью заполняя пожелтевший белок. Бледнея и хирея с каждой секундой казалось его вот-вот схватит удар.
– Кирилл Афанасьевич с вами все в порядке, у вас кровь. – Протягивая ему платок, начальник принимал его трясущимися руками.
Кровь не останавливалась, а повысившееся давление выталкивало еще и еще. Одним носом дело не закончилась, уши и глаза также стали кровоточить. Начальник тюрьмы терял ориентацию в пространстве пытаясь удержаться на ногах держась за поручни.
– Что здесь происходит? – Взволнованный голос доносился откуда-то сзади.
Отец Григорий обернулся на этот возглас. На дальней вышке с солдатом происходило тоже самое. Не удержавшись он перемахнул через невысокий борт и свалился на четырёхметровый забор покрытый колючей проволокой. Внизу в прогулочных камерах творилось нечто странное. Заключенные кричали и требовали помощи, их товарищей захватил тот же недуг. Обернувшись посмотреть, как там начальник тюрьмы, батюшка опешил. Кирилл Афанасьевич разрывал горло охраннику, прошедшему ему на помощь. Неконтролируемый гнев и жажда убийства исходили от него. Вгрызаясь в шею он рвал ее, как собака тряся головой и держа обеими руками. Солдат был жив и кричал от боли, теряя равновесие они вместе перевернулись через поручень падая
