а потом обнять и поцеловать. В его голове словно не было четкой системы, он потакал своим желаниям и побуждениям, не планируя наперед. Спонтанный, дикий… И при этом действующий всегда наверняка.
Чем он руководствовался, когда вломился к ней? Грозился убить, если Анна-Мария будет болтать, угрожал ей пистолетом. А потом поцеловал в шею, наговорил комплиментов, оставил свой номер и пропал.
– Какого, нахрен, черта, твою мать? – прошипела тихо Валевская.
– Прима негодует уже с утра?
Этот насмешливый голос мог принадлежать только одному человеку. Перед Валевской стоял один из главных солистов, их ангел – белокожий и беловолосый, с заостренными чертами лица и фиолетово-голубыми глазами, взгляд которых всегда казался слегка мечтательным и отсутствующим. Он весь словно светился, и порой действительно можно было поверить, что этот человек сошел с небес.
Но это было не так. Все объяснялось просто – Северин Каст страдал альбинизмом. Отсутствие пигмента меланина в теле сделало его таким. Поэтому он был словно светлое пятно в их разномастной труппе. Эта врожденная особенность сделала его любимцем публики и звездой балетной сферы. А некоторые особо впечатлительные люди и вовсе сразу в него влюблялись.
– Северин, – обратилась к нему Анна-Мария, – ты чертовски не вовремя.
Он сел рядом с ней и тоже начал разминать ступни в теплых мягких тапочках. На фоне серой майки и черных брюк кожа его белела как снег. Северин поглядывал на Анну-Марию и улыбался по-доброму. Он был единственный, с кем она могла спокойно общаться, кого не приходилось терпеть и с кем она, наверное, даже водила дружбу. По крайней мере, в этом убеждал ее он.
– Давай, расскажи, – пихнул он ее в плечо, – не дуйся.
– Хорошо тебе, ты танцуешь одни главные роли, – пробормотала Анна-Мария.
– Не ной, Валевская. Ты же знаешь, я тоже хочу, чтобы ты стала примой и чтобы мы танцевали вместе. Аллен, наша голубая звездочка, просто капризничает. Подожди немного, и он сам прибежит к тебе с ролью.
Анна-Мария рассеянно кивнула. Да, ее бесило то, что она пока просто солистка, но сейчас она думала о другом. Маэль. Он оставил ей своей номер. Зачем? Что он хочет от нее? Сказал, чтобы она позвонила, когда отчается и возненавидит мир больше, чем сейчас.
А куда больше?
Она почувствовала на плече руку Северина, который обеспокоенно смотрел на нее. При ярком дневном свете было видно, как его белесые ресницы, словно густой ковровый ворс, обрамляют бледные голубые глаза.
– Ты переживаешь из-за премьеры?
– Что было, то прошло, – ответила Анна-Мария. – Но знаешь…
Она запнулась. Болтливость была для нее нехарактерна, но поделиться с Северином она всегда могла.
– Что?
– Север, пообещай, что будешь молчать, – вкрадчиво проговорила Анна-Мария.
– Ты кого-то убила? – спросил он. –
