и Интерпола.
Анна-Мария, видя столько вооруженных людей, осмелела, попыталась освободиться, но Маэль сильно ткнул дулом пистолета ей в бок, тихо прошипев:
– Ну-ка, стой смирно!
Когда полицейские поняли, что задумал Маэль, они опустили оружие. Все происходило в большом холле со стеклянными окнами от пола до потолка. За ними было видно черное ночное небо с горящими крупицами звезд. Все уставились на Маэля, одного из самых разыскиваемых преступников Европы. Его лицо скрывала маска, но стиль и образ действий выдавали в нем того самого предводителя «Лобоса». Представители власти уже поняли, что стрелять нельзя. Важным приоритетом для них была жизнь гражданского, и если ему что-то (или кто-то) угрожает, необходимо сделать все, чтобы его спасти.
– Ну что, amigos franceses [7], – громко сказал Маэльен, – дадите пройти или будем торговаться за ее жизнь?
Он отошел на шаг и приставил пистолет к затылку Анны-Марии. Все было кончено.
Унижение – сильное, невыносимое, гадкое. Ей будут припоминать это целую вечность. Она сорвала премьеру. Ее взяли в заложницы прямо в театре. В нее тыкали пистолетом.
«Лобос» и Интерпол смогли договориться: полицейские будет отслеживать местоположение Анны-Марии, чтобы быть уверенными, что девушку никуда не увезут, а самих парней они отпустят. Поразительная гуманность! Можно даже отпустить давно разыскиваемых бандитов, лишь бы не пострадала гражданская девушка.
Поэтому сейчас Валевская в лиловом платье и тех самых розовых уггах стояла в переулке близ Театра искусств Марселя. Тут было прохладно и безлюдно. Ее все еще держал за плечо тот тип в маске. Он стоял, молча наблюдая за тем, как два парня раскладывали что-то по черным сумкам, тихо переговариваясь. Один был светловолосый, среднего роста, хорошо сложенный. Он тоже был весь в черном и в маске, и, видимо, его задачей было получше разложить аппаратуру.
– Аккуратнее с радарами. Если сломаются, не сможем работать еще долго.
Светловолосый кивнул. Только сейчас Анна-Мария заметила сильный испанский акцент у их главного. По внешности судить она не могла, поскольку его лицо было наполовину закрыто, но густые каштановые волосы, темные брови и слегка загорелая кожа выдавали в нем нефранцузское происхождение. Второй парень занимался, как показалось Валевской, только похищенными картинами. Худощавый, в темной майке и перчатках, он обращался с картинами как с сокровищами – бережно, нежно. Еще ей удалось рассмотреть, что у него была странная прическа. Часть волос как будто выкрашена в светлый, а другая – в темный, хоть он и старался скрыть их под шапкой.
Анна-Мария хотела лучше запомнить внешность этих ребят, чтобы потом подробно обо всем рассказать полиции. Или найти их самой и заставить плакать и молить о пощаде. Этими фантазиями она будет наслаждаться перед сном.
– Кай, быстрее пакуй картины, и сваливаем уже!
– Меня
С
