отсвечивает. И вот тут Галя развернулась вовсю. Даже отгулы взяла, чтоб невестку без присмотра не оставлять. Что она рассыплется что ли? Загнется одна дома? От раннего токсикоза вроде не помирают.
– Лежи, лежи, Элечка. Может тебе чайку заварить? Сладенького? Не хочешь? А молочка?
От одно слова «молочко» Элю выворачивало. Она бежала к своему белому другу, а Галя, скрытая за картонной дверью, продолжала вливать ей в уши сладкий кисель:
– Вот сейчас желудочек прочистится и можно будет покушать. Я тебе кашку овсяную сварю. Жиденькую. От нее одна польза. И тебе, и ребеночку. Вот я когда Юрочку носила…
Через неделю Эля знала о Галиной беременности все. Можно сказать, что она прослушала курс «Беременность: полный набор глупостей, несчастий и суеверий». Она лежала, заботливо укрытая пледом. Рядом на табуретке стояла тарелка с чем-нибудь съестным: кашей, порезанным на кубики яблоком, бутербродом с сыром. На уголке помещалась Галя. Улыбаясь, она рассказывала очередную притчу о своей полной незабываемых впечатлений беременности.
Как их послали в колхоз на картошку, и отговориться было никак нельзя. И там на борозде ей стало плохо, и все перепугались, и повезли ее на тракторе в амбулаторию. И слава богу, там был понимающий фельдшер, он наорал на несчастного тракториста, потому что нельзя беременную бабу по кочкам трясти, вызвал скорую, и Галю отвезли в больницу.
А еще с животом на носу, на седьмом месяце она решила сделать ремонт в комнате. Она тогда еще в общежитии жила, и ей дали отдельную комнату, потому что она – мать-одиночка. Самую затрапезную комнату выделили, обшарпанную. И как же без ремонта, что ж ей с ребенком посреди драных обоев, потрескавшегося потолка и облезлого пола жить? И она полезла на потолок, белить. С пылесосом по стремянке. Была такая технология волшебная, надо к заднему отверстию пылесоса, откуда воздух выдувается, шланг присоединить, а к шлангу банку с белилами и специальной крышкой, такие на рынке в маленьком хозяйственном магазинчике продавали. И там, под потолком, у Гали голова закружилась, и пылесос, банка, краска, все полетело вниз. И как она сама вслед не сверзилась – непонятно. Вцепилась руками в лесенку и зажмурилась. На грохот завхоз прибежал и, покрыв идиотку несчастную матом в три слоя, спустил ее на руках из поднебесья. И ремонт пообещал сделать в три дня. Сделал, не обманул.
Все кругом говорили, что Галя девочку родит. По всем приметам девочка должна быть. И Галя верила, вязала розовые пинетки и кофточки, ползуночки-распашоночки купила соответствующие, одеялко и ленточку для роддома. Так что Юрку вынесли в мир в девчачьем прикиде, с розовой ленточкой на пузе. И встречавшие подружки, а больше встречать ее на роддомовском крыльце было некому, поздравили Галю с дочкой. И первое время щеголял Юрка в розовом, пока не перерос свои одежки. И каждый раз на осмотре в поликлинике врачиха говорила: «Какая у вас девочка хорошая, крупная», и каждый раз удивлялась, когда Галя раздевала свою «девочку», никак запомнить
