не причиняло столько страданий, если бы Никишин рожей не вышел, например. Нет, лицо у него было вполне симпатичное и рост что надо. Только девушек, в которых влюблялся, не интересовали мужчины вроде него.
Егор Никишин считал себя романтиком. И свою страсть к убийствам он тоже романтизировал. Ведь если бы не эта страсть, ни одна из его возлюбленных так и не узнала о том, какие чувства в нём разбудила. Разве это честно?
Егор был убеждён, что каждому человеку нужно пройти несколько важных этапов, чтобы созреть. Первый этап он прошёл, когда у него в юности ломался голос. Второй, когда отслужил два года в армии. Третий, когда стал жить один. И четвёртый, когда впервые убил девушку. Или как он говорил «разорвал связь».
Никишин не считал себя психопатом. Он думал о себе как о человеке с необычным опытом, но не лишённом чувств. Ведь он, как и все, любил и страдал. Страдал с самого детства.
Егор рос с одной матерью, и она была с ним строга. Они жили в доме цвета бетона в частном секторе, над которым проходила высоковольтная линия.
Мать Егора не терпела ошибок, и любой проступок оборачивался неприятностями для мальчика и припоминался множество раз.
Ещё у матери был бзик – она не любила ничего выбрасывать. Когда в одной из комнат был ремонт и рабочие прикрутили новые плинтусы, мать запретила выбрасывать старые. Деревянные плинтусы с торчащими гвоздями она расставила по углам. В углах всегда что-нибудь стояло. Отцовские удочки. Отец умер, когда Егору было два года. Удочки нельзя было выкидывать – не в память об отце, а просто нельзя выкидывать. Ничего нельзя выкидывать. Всё нужное!
Даже вентилятор, сломанный напополам, даже табурет без одной ножки. Когда Егор был ребёнком, это терпелось, но чем старше он становился, тем сильнее поведение матери сводило его с ума.
Не то чтобы вещами был завален весь дом. Однако барахла было достаточно, чтобы мозолить глаза. Никишин и друзей домой не приглашал – стыдно.
Был в отношениях Егора и матери такой эпизод: он вернулся из армии. Мать смотрела на него иначе, сказала, что он похож на своего отца. А тут ещё мать сломала ногу и почти всю зиму еле-еле ходила на костылях. Егор ухаживал за ней, и казалось, что она была готова смягчиться и уступить сыну роль «хозяина в доме» или хотя бы воспринимать на равных. Но негодный сын снова сделал ошибку.
Как только мать поправилась, она поехала отдыхать в санаторий на лечебные воды. Городские друзья Егора стали проситься к нему в гости. Но как их приведёшь в такой бардак? Никишин затеял уборку. Прежде всего разобрал заставленные углы. Сначала хотел спрятать хлам подальше, но все кладовые были и так завалены. И Егор выбросил старые плинтусы, удочки и материны костыли, которые тоже заняли один из углов. Он был рад, что избавился от костылей. В доме, где люди здоровы, не должно быть того, что напоминает о тяжёлых травмах.
Егор и его друзья хорошо повеселились, пока мать отдыхала в санатории, а потом она вернулась и начался кошмар.
«Ты
