style="font-size:15px;"> – А ты все хорошеешь, – окинул с ног до головы раздевающим взглядом бывший – я даже поежилась – толи от смущения, толи от удовольствия. Но он как-то быстро смирился, что с годами я становлюсь только лучше и мы вошли в здание, где было светло и тихо.
Здесь не стояли в коридорах искатели правды, не звонили беспрерывно телефоны – покой работников был гарантирован самим социалистическим строем. Жалобщики и прочие недовольные оседали в профкомах и парткомах заводов и фабрик. Секретари этих «ячеек», нахватавшись руководящих манер, с легкостью затыкали рты даже самым рьяным. Интеллигенции же – инженерам или врачам, жаловаться вообще было не к лицу.
В моем кабинете на первом этаже было уютно и тепло. За соседним столом сидела рыжая веселая Лидочка, генеральская жена – коллега и подруга. Увидев нашу компанию, сделала большие глаза, многозначительно поздоровалась. И была в этом и женская солидарность и понимание того, что дома у меня есть еще один муж – молодой и красивый. А букет уж больно хорош, ребенок боек, и ситуация эта ей очень-очень нравится. Знай наших – разошлись лет пять назад, а цветочки при встрече все еще присутствуют! И я, понимая, что до сих пор имею над «бывшим» власть, озорно улыбнулась ей в ответ.
Пристроив на вешалке пальто, села за стол. Ромка тут же принялся запускать подаренную отцом машинку, розы, источая аромат, лежали поверх каких-то бумаг, а мы вели неторопливый разговор:
– Ты как, все еще один? У вас там, наверное, очень холодно?– допытывалась я, а в ответ слышала:
– Каким смышленым мальчиком растет сынок! Куда собирается поступать после школы дочка? – словом, говорили ни о чем – и говорили обо всем. У нас было двое детей и семнадцатилетнее общее студенческо-комсомольское прошлое.
Муж просто не имел права не стать тем, кем стал, имея такую выучку и опыт комсомольской работы. Он был и в своем северном городе на высоте, прилично одет, а что смущен, так то совсем немного. Растерянность быстро прошла, и он опять смотрел слегка свысока, в меру нагло и давал это понять мне и Лидочке – мол, я-то председатель горисполкома, не то, что вы – мелкие инструкторишки – так и читалось в его синих надменных глазах. Впрочем, в них всегда таилась какая-нибудь каверза…
Мы с Лидочкой это хорошо понимали и только переглядывались. Я и не думала противиться, воспринимая его превосходство как должное, но кому-то свыше в этом «натюрморте» что-то не понравилось, и он решил подправить расстановку сил. В окне, в серой пелене дождя, возникли три красных тюльпана, а над ними радостная улыбка моего второго мужа – Сашки. Тот весело помахал рукой и исчез из виду с тем, чтобы тут же появиться в дверях. Мокрый с ног до головы, он был довольно хорош собой – высокий, светловолосый, а главное юный – лет на десять моложе меня, а значит и «первого», который при виде этой сцены слегка «прибалдел» и кажется, не понимал как вести себя дальше.
Не знал, как быть и Сашка – он продолжал улыбаться, обозревая пышный букет роз на моем столе, сравнивал его с тем, что был в его руках, и сравнение
