с собой никогда не берет. Самое дальнее, где я был, это губернская столица. Но там мне не нравится. Шумно и людей много. То ли дело здесь…
Единственное, что меня тревожит в варианте с возвращением домой, это как отнесется отец к нарушению мною данного слова… Может ведь и вовсе из дома выставить. Или не может?
Кто я ему… Чужая кровь. Приемыш… Хоть отец никогда, ни словом, ни делом не давал понять мне, что я ему чужой, и, вообще, старался уделять внимание… Но я-то помню…
От мысли, что могу лишиться семьи, пусть и приемной, но все же, на душе заскребли кошки и такая тоска накатила, что хоть волком вой…
– Значит, так, Марк. – Из тяжелых мыслей меня вырывает голос Пал Егорыча, прекратившего ходить по кабинету и вернувшегося за свой стол. – Поступим следующим образом. А, черт… – из рук учителя выпадает ручка, и он прерывается, ныряя под стол, чтобы ее поднять.
– Так вот. – вынырнув обратно, Пал Егорыч вытащил из ящика стола лист бумаги и что-то быстро написал, после чего протянул его мне, предварительно сложив в четыре раза, чтобы не видно было написанного. – Это передашь своему отцу.
Беру письмо в руки и тут же сую во внутренний карман куртки. Кажется, я начинаю понимать, к чему идет дело…
– Теперь… – Пал Егорыч снова задумывается. – Сейчас я выведу тебя из учебного корпуса. идешь в свою комнату, забираешь вещи и деньги и, как можно быстрее уезжаешь в поместье. К отцу. Понял?
– Но… – Непонятно, почуме Пал Егорыч меня отправляет, если директор меня еще не отчислил. Да и экзамен к тому же. – Как же документы забрать и обходной лист подписать? – Процедуру отчисления я знаю, еще когда первый раз поставили на контроль изучил. – Да и учебника сдать в библиотеку… – Что-то я похоже не понимаю.
– Какие документы? – В голосе Пал Егорыча слышится недоумение. – Какие учебники?
– Ну, как же… Если меня отчисляют, то мне же…
– Стоп, никто тебя не отчисляет. – Пал Егорыч взмахом руки останавливает мою тираду.
– Но, господин директор… – Снова пытаюсь вставить слово.
– Что господин директор? – Теперь уже чувствую раздражение в тоне учитель.
– Он сказал, что, если я еще раз натворю что-нибудь, меня отчислят. – Сообщаю о том, что меня беспокоит. – а я… Да вы сами видели.
– Марк, у тебя сейчас проблемы, посерьезнее, чем какое-то отчисление. – Павел Егорович пристально посмотрел на меня. – Ты при свидетелях сына герцога Думбельта избил. Причем не в честном поединке, а лежачего. Как холопа какого-то… Как думаешь, захочет герцог отомстить за нанесённую обиду и увечья сына?
В ответ лишь киваю. А что тут скажешь. Я и сам об этом уже думал…
– Сам же все понимаешь. Взрослый уже… – на лице Пал Егорыча мелькает ободряющая улыбка. – Поэтому, для тебя сейчас самое важное, это как можно быстрее оказаться под защитой отца. Не думаю, что герцог захочет конфликтовать с целым князем. Тебе главное убраться из лицея как можно быстрее.
