дно как впали за последнее время щеки. Как поблек и угас оттенок некогда вызывающе ярких губ. Руки станут старушечьими. В крашенных волосах обозначится розоватый пробор и мерзкая белесая седина у корней. Она стара. И это переполняло Ренецию одновременно двумя чувствами: горечью и гневом. Как же так? Именно сейчас, когда она так богата, так влиятельна, так много может и еще так хочет жить, и веселиться … Но она уже стара и скоро светский мир отторгнет ее. Ей придется сидеть дома у огромного лепного камина с вязанием в руках. Она могла бы нянчить внуков, если бы завела в свое время детей. И ведь ее муж, который лишь на пять лет младше, напротив с годами стал выглядеть солиднее и импозантнее. Легкомысленные девицы так и вьются вокруг него на каждой вечеринке, вызывая неутолимую бешенную ревность Ренеции.
Она стара. И с этим трудно смириться. Последняя операция была год назад, но уже тогда хирург сказал ей, что это последняя операция, потому что наступает критический возраст, после которого она уже может не перенести наркоз. Очень хотелось напиться – как вчера, и позавчера, и еще два дня до этого, но нет. Легче всего сейчас впасть в банальный алкоголизм. Стоит ли остаток жизни проводить, ползая по полу и обмазываясь пьяными слезами жалости к себе? Нет, она не такая. Это все еще та Ренеция, которая железной рукой привязала к себе богатейшего человека материка, сделав его шестую женитьбу последней. Это та Ренеция, которая заработала миллионное состояние, безжалостно выжимая из своих сотрудниц каждую копейку. Это та самая Ренеция, которая на протяжении уже сорока лет руководит важнейшими решениями в стране. И она так просто не сдастся, о нет! Даже не ждите!
Она вздохнула, включила небольшое бра в форме розы и взяла в руки телефон.
– Добрый вечер, дорогуша. Я хотела бы назначить завтра, на семь утра еще одну встречу. Что? Да, безусловно у меня проблемы. Мне очень нужно с тобой проработать их. Нет, это исключено, мне нужна только ты. Да, обязательно завтра прямо с утра. Ты ведь сможешь поработать со мной? Вот и чудно. Завтра, в семь.
И она положила телефон на туалетный столик, при этом не удержалась и взглянула на свои руки – о, как ужасно они выглядят! С трудом удержавшись от того, чтобы швырнуть телефон в стену, Ренеция отправилась в ванну. Нужно попытаться преодолеть бессонницу, иначе завтра, на приеме у психолога, она будет как вареная ветошь и та снова уложит ее на обе лопатки, доказав, что в старении нет ничего противоестественного. Нет, не в этот раз, дорогая. Не в этот раз.
Однако бессонница изрядно потрепала Ренецию, так что полседьмого она уже сидела у кабинета Элеммы, раздраженная донельзя.
– Дорогая, нельзя ли не опаздывать на наш прием? – Начала она выговаривать, едва увидев молодую женщину.
– Но ведь еще даже нет семи! – Удивленно воскликнула та. – Разве мы не договаривались на семь?
– Да, но я проснулась раньше. Ты тоже могла бы прийти пораньше, хотя бы ради тех денег, которые я тебе плачу.
«Подавись ты своими деньгами, крыса старая», – подумала психолог, внешне сохраняя спокойствие. Она открыла дверь и, полуобернувшись к наглой старухе, мило улыбнулась:
– Я сейчас разденусь, позову вас, и мы начнем. Подумайте пока о чем мы будем сегодня говорить.
Хотя они прекрасно знала. Все это был фарс. Старуху ей навязала подруга матери, заверившая, что с такой клиенткой оплатить кредит за машину будет легче легкого. Однако кредит уже остался в прошлом, а старуха по-прежнему приходит к ней каждую неделю на консультацию и каждый раз нудит, что она стареет и из-за этого всячески страдает. «Конечно ты стареешь», – мрачно подумала Элемма, водружая сумочку на стол, – «разве кто-то с возрастом становится моложе? Когда же ты уже смиришься с этим? Или просто … сдохнешь от старости?». Психолог ужаснулась таким мыслям, она не должна так относиться к своей клиентке. Но мысль о смерти этой наглой, вздорной, надменной бабки успокаивала ее. Это была приятная мысль, хоть и непрофессиональная. Она вздохнула, убирая свое пальто в шкафчик. Дверь распахнулась и на пороге появилась рассерженная Ренеция:
– Сколько я могу ждать? Когда же мы уже начнем?
Девушка подавила вздох. Начинается денек, ничего не скажешь.
– Садитесь, я как раз собиралась позвать вас. – Она мягко улыбнулась и устроилась на жестком стуле как можно удобнее. Ренеция погрузилась в пышное огромное кресло, ею же подаренное этому кабинету. И снова завела свою шарманку как она страдает, когда видит себя в зеркале.
– Но мы же с вами уже говорили об этом, – со всем терпением, которое только у нее было, ответила Элемма. – Старость – это итог жизни, это другой способ получать от нее удовольствие.
– Мне не нужен другой способ, – капризно возразила Ренеция. – Я хочу быть красивой! Я хочу ходить на вечеринки! Снова открывать балы и блистать на благотворительных вечерах!
– Вы хотите, чтобы жизнь навечно застыла в определенной точке, – ответила ей психолог, подавляя
