словах остался коньячный привкус, и сами они, как и Кэри, сделались легкими, воздушными. А фиал она в рукав спрятала. Потом придумает, что с ним делать.
– Да, – Грай мотнула головой, – но с побегом романтичней. Согласись.
Кэри подумала и согласилась, что определенно с побегом романтичней. Наверное, она все-таки опьянела, иначе почему идея Грай выглядит настолько гениальной? Почему сама Кэри до нее не додумалась?
– Тогда я тоже сбегу, и… мы вдвоем сбежим. Вместе.
Грай задумалась и нахмурилась, отчего на лбу ее появилась вертикальная складка.
– Нет, – наконец сказала она. – Вместе нельзя. Что ты будешь делать, когда Тэри нас догонит? Сбегать надо или одной, или с любовником. У тебя есть любовник?
– Нету, – вынуждена была признать Кэри.
И снова едва не расплакалась.
Надо было завести. А лучше двух… или трех… нет, на трех у нее бы времени свободного не хватило, да и запуталась бы она, вот два любовника – совсем другое дело. Один приходит по четным дням, другой – по нечетным. Кэри озвучила мысль, и Грай немедленно признала, что та диво до чего разумна.
– Главное, – она сама потянулась к бутылке, – календарь хороший купить. А то я вечно забываю, какое сегодня число…
И это тоже была хорошая идея.
Календарь у Кэри имелся, дело осталось за малым – найти любовников. Кэри плохо представляла себе, где именно они водятся… почему-то вдруг вспомнилось заведение мадам Лекшиц, и воспоминание это вызвало приступ дурноты.
Или дурнота от коньяка?
Кэри хотела встать, но обнаружила, что пол опасно шатается.
– У меня голова кружится, – пожаловалась Грай, сжимая виски ладонями. – И бухает что-то… знаешь, но, по-моему, коньяк и вправду помогает от расстроенных нервов. Мне вот уже не хочется плакать. А тебе?
– Не знаю, – призналась Кэри, все-таки поднявшись. Она стояла, вцепившись в спинку диванчика, снедаемая желанием немедленно сделать что-то если не великое – на это, Кэри подозревала, ее сил не хватит, – то хотя бы значимое. Но слезы и вправду закончились. И даже вид желтоватых клочков бумаги, которые прицепились и к обивке диванчика, и к ковру, и к льняным юбкам Кэри, не вызывал раздражения.
Лэрдис…
– И все-таки мужчины странные. – Грай попыталась встать, но рухнула в кресло.
– Странные…
Глупые.
И жестокие…
…но в жестокости обвинять несправедливо. Брокк ведь с самого начала предупредил, что Кэри… друзьями… что ж, пусть друзьями, но… если Брокк думает, что Кэри останется в Долине… что она, подобно прочим женщинам, притворится, будто бы ее вовсе не трогают досужие сплетни… что о похождениях дорогого супруга она знать не знает…
Диванчик покачнулся, а шум в голове усилился, и мысль, очень-очень важная, почти гениальная мысль, исчезла, вызвав новый приступ дурноты.
– Наверное, мне пора, да? – Грай расплывалась, превращаясь в багряно-золотое пятно… – А то мама ругать станет… она и так ругать станет… знаешь почему?
