и пошел его встречать. Мама работала, у Риты были свои дела, так что я отправился один. Несмотря ни на что, в детстве я скучал, когда отца долго не было дома. Добравшись до станции, я вышел на платформу. Там было скользко, поэтому я держался подальше от края, но из-за большой толпы народа, скопившегося в ожидании поезда, я ничего не мог увидеть. Когда я услышал, что подъезжает поезд, я стал пробираться поближе к краю, чтобы не пропустить отца. Проходя мимо двух мужчин, которые что-то очень громко обсуждали или ссорились, я не обратил внимание на то, о чем они говорили. Я мельком окинул их своим взглядом и отошел подальше от этой пары. Поезд приближался. После того, как первый вагон на большой скорости приблизился к станции, я услышал сначала крик мужчины, а потом и вопль ужаса окружающих людей. В одно мгновение поезд подъехал и остановился, я обернулся на крики, посмотреть, что случилось. Люди расступились от края перрона, некоторые зеваки смотрели под поезд и показывали туда пальцами. Кто-то кричал, призывая на помощь, кто-то просто стонал в ужасе. Я поддался любопытству. Посмотрел с края платформы в том направлении, куда указывали зеваки и увидел одного из тех двух мужчин. Только сейчас он не кричал и вообще ни издавал ни звука. Находясь под поездом, просто молча вертел головой во все стороны, словно что-то искал. Вместо его левой ноги была одна зияющая рана. Как будто кто-то сделал разрез вдоль его конечности. Люди начали спрыгивать с перрона, залезая под поезд, в попытках хоть как-то помочь ему. Некоторые хотели его достать оттуда, но у них ничего не получалось, так как сам незнакомец, при малейшем прикосновении орал, чтобы его не трогали и сопротивлялся, как мог. Двигаться у него желания не было совсем. Через непродолжительное время пострадавший обмяк, перестал сопротивляться и затих, голова его повисла и просто болталась пока его вытаскивали из ловушки. Не знаю, что случилось с этим мужчиной дальше, как его выносили, я уже не видел. Отец так и не приехал в тот день. Он опять загулял, решив отметить большую получку. А мы очень ждали его. Маме было сложно справляться со всем одной. Она работала продавцом в продуктовом магазине и только это нас спасало. В девяностые зарплату постоянно задерживали. В счет зарплаты разрешали брать товар.
Отец, когда был трезв и в хорошем настроении, проводил свободное время с семьей. Он веселил нас, прокручивая видеофильмы на старом проекторе, озвучивая их так, что мы смеялись до коликов. Рассказывал смешные истории, не знаю, придумывал их или брал из жизни. Смеялись все, и мама, и Рита, и я. По его лицу было видно, что он сам доволен. Читал нам книжки на ночь, играл в настольные и подвижные игры. Временами мы носились, как угорелые, то он за нами, то мы за ним. Мы любили кататься на нем. Обхватишь его ногу, сядешь на ступню, он идет, поднимая тебя, а ты представляешь, что ты на ноге Гулливера. Устраивал семейные вечера, делая для нас с Ритой крепость из подушек, а сам с мамой сидел на диване обнявшись. В такие моменты отец был совершенно другим человеком. Я очень любил
