чему воздействие состояния С-плюс на человека значительно уменьшилось.
– Каковы же все-таки побочные эффекты? – осведомился я, не желая, с одной стороны, демонстрировать всю глубину своего невежества, а с другой – страдать без необходимости.
Андроид переглянулся с девочкой, затем повернулся ко мне:
– Признаться, я всегда проводил полет в фуге. Вернее, в трюме, куда андроидов запихивали, как мороженые туши.
Мы с Энеей посмотрели друг на друга, избегая встречаться взглядом с А.Беттиком.
Корабль издал звук, удивительно похожий на человеческий кашель.
– Основываясь на своих наблюдениях за людьми – разумеется, на них нельзя полагаться, поскольку…
– Поскольку у тебя нелады с памятью, – в унисон проговорили мы с девочкой, снова переглянулись и засмеялись.
– Извини, Корабль, – сказала Энея. – Продолжай.
– Я собирался сказать, что, по моим наблюдениям, при переходе в состояние С-плюс у людей отмечается расстройство зрения, они становятся мрачными и погружаются в скуку. Полагаю, криогенную фугу изобрели с целью скоротать время в долгих перелетах, а затем, обнаружив, насколько это удобно, стали использовать повсеместно.
– Скажи прямо, Бродяги… гм… устранили побочные эффекты?
– Почти все, – ответил компьютер, – за исключением скуки. Последняя является чисто человеческим феноменом, лекарства от которого, по-моему, не существует. – Наступила тишина, затем компьютер объявил: – До перехода две минуты десять секунд. Все системы работают нормально. Погони не обнаружено, хотя «Святой Антоний» следит за нами при помощи детекторов дальнего действия.
Энея встала:
– Пошли посмотрим, как произойдет переход.
– Откуда? Из проекционной ниши?
– Нет, – откликнулась девочка. – Снаружи.
На корабле, о чем я и не подозревал, имелся балкон. На него можно было выйти в любой момент – даже когда звездолет разгонялся до спин-скорости, готовясь к переходу в состояние С-плюс. Я ни о чем подобном не догадывался, а если бы мне сказали, ни за что бы не поверил, что такое возможно.
– Выдвини, пожалуйста, балкон, – попросила Энея. Корабль подчинился, и мы через сводчатый проход вышли в космос. Конечно, это был не открытый космос; даже мне, пастуху, провинциалу, было известно, что в открытом космосе у нас лопнули бы барабанные перепонки и глаза и мгновенно выкипела бы кровь. Но впечатление было полным – если не считать того, что в открытом космосе не бывает роялей.
– Это не опасно? – спросил я, прислоняясь к поручню. Гиперион превратился в крохотную искорку, его солнце сверкало по правому борту, а за кораблем тянулся плазменный хвост километров десяти длиной. Казалось, мы балансируем на высокой колонне голубого камня. Зрелище было не для тех, кто страдает боязнью высоты или агорафобией. Кстати, до того момента я и не предполагал, что
