отца и поцеловал его. – А где мои сокровища?
– У меня в кармане, – ответил Люк и подмигнул сыну.
Гарри завизжал от восторга.
– Я не хочу, чтобы мы ссорились, – произнес Люк по-французски. – Нашей любви ничто не должно мешать, – повторял он, нежно целуя жену. – У меня есть ты и Гарри, все остальное не имеет значения. Прости, что я вспомнил его имя. Прости, что не сразу понял, обидел тебя. Прости, я не хотел причинить тебе боль. – Он разжал объятья.
Лизетта кивнула и подумала: «И все равно мне больно за тебя». Она знала, что Люку больше не с кем поделиться своими переживаниями. Англичане считали французов трусами, потому что Франция капитулировала, сдалась Германии. О храбрости и мужестве бойцов Сопротивления было известно немного. Люк завоевал симпатии жителей провинциального городка покладистостью и приятной внешностью, а еще тем, что был женат на англичанке. Однако если бы соседям стало известно, что Люк не француз, а немец, последствия были бы непредсказуемы, а Гарри наверняка заклеймили бы «нацистским отродьем». Никто из обитателей Истбурна не подозревал, что Люк, истинный французский патриот, доблестно сражался в отряде партизан-маки и не раз рисковал жизнью, помогая агентам британской разведки.
– Прости меня, – снова шепнул Люк.
Лизетта улыбнулась и, отстраняясь, ответила:
– Давай, показывай сыну сокровища.
Люк удержал ее за руку.
– Если хочешь, иди работать в «Гранд». Ты не должна чувствовать себя взаперти. Вдобавок, скоро распогодится, мы сможем поехать на пикник или еще куда-нибудь.
– Ах, на пикник! – радостно воскликнула Лизетта. – Здесь неподалеку есть роща, мы туда с родителями часто ездили… Тебе понравится, там такие поляны с колокольчиками…
Он поцеловал ей руку.
– Нет, мы устроим что-нибудь поинтереснее. Если найдешь, с кем оставить Гарри, съездим в Лондон.
– В Лондон?!
– Да, на Фестиваль Британии. Помнишь, ты говорила…
– Да, да, конечно! Ах, Люк, это замечательно! Сейчас туда специальные поезда ходят…
– Где мои сокровища?! – встрял Гарри в разговор родителей.
– Сейчас покажу, – ответил Люк, ушел с сыном в спальню и вытащил из кармана горсть гальки и ракушек с морского берега. – Вот, ты пока рассматривай, а я тебе про них все-все расскажу.
Гарри вскарабкался на кровать и стал аккуратно раскладывать камешки на подушке.
Люк повернулся к Лизетте:
– Мы поедем в Лондон, и я целый день буду тебя… завлекать?
– Развлекать, – с улыбкой поправила его Лизетта. – Ужин через десять минут.
Она накрыла на стол и тихонько подошла к двери в спальню сына, где Гарри перешептывался с отцом.
– …вот этот, серенький? – спросил Гарри, сидя на коленях у отца.
– А самый большой? Его называют суфле.
– Суфле? Это что?
– Вообще-то
