один – ноль в пользу вашей мамы, – шепнула мне Настя.
Я промолчал. Николетта не из тех людей, которых можно ошарашить заявлением про кровать знаменитости, у матушки комплекс сверхполноценности, который подкреплен немереными деньгами Владимира Ивановича, обожающего ее до судорог.
– Здесь перекресток коридоров, – засуетилась Настя. – Куда идти? Налево? Направо?
Палкина призадумалась.
– Странно, у нас всегда была одна галерея. Рояль исчез, зато появился лишний коридор… Что сие значит?
– Сюда! – скомандовала Николетта.
Матушка ринулась вперед, я поспешил за ней, оказался в огромной круглой комнате с камином и ахнул.
– Какая красота! – не удержалась от восклицания Анастасия.
– Перед вами чулан для хранения запасов, – начала Евгения, – вы видите здесь старинные буфеты, их собственноручно сделал… О, рояль!! Что инструмент делает в кладовке? Кто переставляет в моей квартире мебель?
Я отключил слух и стал осматриваться. Можно понять, почему даже Настя, которой вообще-то не положено демонстрировать свое отношение к продаваемому объекту, не удержалась от выражения восторга. Пожалуй, это одна из самых красивых комнат, в которых я когда-либо бывал. Два эркера, потолок со старинной лепниной, камин с мраморным обрамлением, много воздуха, света. Если выкинуть кресла-диваны-столы, произведенные в начале шестидесятых годов двадцатого века на фабрике ритуальных принадлежностей имени Красной Коммуны, и поставить…
Легкая рука тронула меня за плечо, я повернул голову и увидел Настю, открывавшую, словно рыба, рот. Усилием воли я включил звук.
– Иван Павлович, Николетта говорит, что ей противно заходить в чужой санузел, просит вас его осмотреть, – слишком громко сказала девушка. – Вижу, вам тут понравилось.
– Прекрасная комната, – согласился я. – Куда идти?
– Направо и два раза налево. Нет, лучше я покажу дорогу, в этих хоромах легко запутаться, – заботливо предупредила Настя. – Осторожно, здесь консоль… аккуратно, не ударьтесь об этажерку… Вон та дверца с ручкой в виде медвежьей головы. Сейчас свет зажгу.
– Нет необходимости, – остановила Настю Евгения Борисовна, – там светло, чудесно можно все разглядеть без наматывания счетчика.
Я потянул на себя створку, шагнул в просторный санузел и попятился. На расстоянии метров пяти от меня стоял совершенно голый молодой мужчина с зубной щеткой в руке. Увидев меня, он радостно заулыбался и приветственно помахал щеткой.
Я смутился, пробормотал:
– Простите, не знал, что в ванной кто-то есть.
Затем бочком вышел в коридор и предстал перед маменькой, немедленно задавшей вопрос:
– Ну, и что там?
– Не успел разглядеть, – честно ответил я. – В ванной приводит себя в порядок один из хозяев.
– В доме никого, кроме меня, нет! Сударь, вы обманщик! – вознегодовала Евгения
