тихо проговорила Вера Павловна, глядя на дьякона расширившимися, блестящими глазами. – Я пыталась рассказать врачам, но они и слушать меня не стали.
– А вы…
– Хватит об этом, – неожиданно оборвала Вера Павловна и сжала виски пальцами. – Не хочу больше говорить о смерти. И об этом чудовище… – Она кивнула в сторону гравюры, изображающей демона, – …тоже не хочу! Давайте поговорим о чем-нибудь другом.
– Да, но я…
Вера Павловна закрыла рот дьякона тонкими бледными пальцами.
– Вы слишком красивы для священника, – сказала она своим хриплым, глубоким голосом. – Впрочем, я вам об этом уже говорила.
Вера Павловна приблизилась к дьякону почти вплотную и положила ему на плечи тонкие, удивительно правильной формы руки. От нее шел густой, обволакивающий запах дорогих духов. Приоткрытые губы обнажили полоску белоснежных зубов. Пышная грудь Веры Павловны страстно вздымалась, дыхание было жарким, глубокий голос звучал вкрадчиво.
– Вы не очень спешите? – тихо спросила она.
– А что?
Вера Павловна улыбнулась:
– У меня в баре есть бутылка «Хеннесси». Витя привез ее месяц назад из Парижа. Если хотите, разопьем ее вместе.
Дьякон нахмурился и сухо ответил:
– Боюсь, не получится.
Пальцы женщины, лежащие на плечах отца Андрея, стали горячими – он почувствовал это сквозь ткань подрясника.
– Бросьте, дьякон, – грубо сказала она. – Вы потревожили меня в такой день. Я согласилась с вами встретиться, несмотря на скорбь. Вы виноваты и должны загладить свою вину. – Она улыбнулась. – Как, вы сказали, вас зовут? Андрей? В переводе с греческого это означает «мужественный». Мне кажется, это имя вам очень подходит.
Лицо Веры Павловны было так близко от лица дьякона, что их губы почти касались.
– Я ведь вам нравлюсь? – тихо сказала она. – Не отпирайтесь, я читаю это в ваших глазах. Вы часто задышали. Ваш лоб покрылся испариной. Вы хотите меня, как всякий мужчина. И в этом нет ничего постыдного или греховного. Бог создал женщину, чтобы она дарила мужчине любовь. Никакого другого предназначения у нее нет.
У Веры Павловны был необыкновенный голос, он дурманил и кружил голову не хуже кокаина. Губы ее слегка коснулись щеки дьякона.
– Если вы останетесь, это вас ни к чему не обяжет, – прошептала она. – Я умею любить. Боже, как я умею любить. И если вы останетесь, я буду любить вас!
Голос женщины гипнотизировал дьякона, прокрадывался в его душу и лишал его воли.
– Ну, что же вы молчите?
– Я… Мне нужно идти.
Отец Андрей повел плечами, высвобождаясь из цепких, как у хищной птицы, пальцев женщины. Вера Павловна печально улыбнулась.
– Жаль, – со вздохом сказала она. – Мы бы неплохо провели вместе время. Впрочем, нет так нет. Я выпью «Хеннесси» в одиночестве, как и подобает старой деве.
– Такая красивая дама, как вы, легко найдет себе пару, – сказал
