Отче, я знаю, кто похитил тело Кишлевского. Более того, я знаю, кто его убил.
– Я видел его, – продолжил незнакомец. – Видел убийцу. И он… не человек.
– Что это значит? – спросила Евгения.
– Я смотрел ему в лицо, когда он вошел в церковь, – сказал незнакомец, по-прежнему глядя только на отца Андрея. – Но сейчас я никак не могу вспомнить… – Мужчина виновато улыбнулся и привычным движением потер пальцами лоб. – Не могу вспомнить, – глухо повторил он. – И это выводит меня из себя.
– Вспомнить что? – спросил отец Андрей.
– Лицо, – тихо ответил незнакомец. – Его лицо. У меня хорошая память. Я помню лица всех прихожан, с которыми встречался отец Кишлевский в тот день. Но его лица я не помню.
– Вас это настораживает?
– Настораживает? – Мужчина усмехнулся. – Меня это пугает.
Незнакомец действительно выглядел испуганным. Он то и дело принимался вертеть головой, словно боялся внезапного нападения.
– Что вы сами об этом думаете? – спросил вдруг незнакомца дьякон.
– Я? – Мужчина нервно усмехнулся. – Я думаю, что это был дьявол.
Дьякон и Женя переглянулись. Женя, которую рассказ незнакомца сначала напугал, а затем рассердил, решила взять инициативу в свои руки.
– Для начала успокойтесь, – строго сказала она незнакомцу. – И представьтесь. Кто вы и что здесь делаете?
Пристальный взгляд мужчины скользнул с дьякона на девушку, затем опять уперся в глаза священнослужителю.
– Ваша спутница не верит мне, – сказал он нервным голосом. – Но я видел его. Видел собственными глазами.
– Вы прислуживаете в церкви? – осведомился отец Андрей.
Незнакомец кивнул:
– Да. Уже год. Год назад отец Кишлевский помог мне найти дорогу к Богу. С тех пор я часто прихожу в церковь. Помогаю, чем могу.
– Вы нигде не работаете?
– Я бывший военный, а теперь пенсионер, – объяснил незнакомец.
– Было бы неплохо, если б вы представились.
Незнакомец вновь быстро огляделся по сторонам и сказал, понизив голос:
– Меня зовут Петр Каменков. Но это не имеет никакого значения. Смерть Кишлевского – это только начало. Впереди нас всех ждут тяжелые и страшные испытания.
Слова эти, сказанные поздним вечером среди голых деревьев, освещенных тусклым, покачивающимся на ветру фонарем, в окружении могил и могильных холмов, прозвучали зловеще. Евгения вдруг с особой остротой ощутила запах сырой земли и гниющих прошлогодних листьев, прелые черные кучи которых лежали по обеим сторонам центральной аллеи.
Первым прервал молчание отец Андрей.
– Человек, о котором вы говорили, приходил на исповедь? – спросил он.
Мужчина кивнул:
– Да. Он вошел в исповедальную будку за минуту до ксендза. А вышел раньше. К тому моменту Кишлевский был уже мертв.
– Вы рассказали об этом следователю? – спросила
