на меня и рассмеялась. Меня словно ледяной водой окатили. Я онемела. Что сказать? Как реагировать? Я почувствовала, как одинокая слеза скатилась по моей щеке.
– Это правда? – произнесла я дрожащим голосом. Это единственное, что я могла выдавить из себя.
– Мика, все не совсем так! – этими словами Крис все подтвердила, дальше я её уже не слушала. Я не могла больше здесь находиться, поэтому, убрав ее руки с моих плеч, я побежала к выходу. Последние слова, которые я услышала, пока направлялась к двери, были слова Кэтрин:
– Брат, мне стыдно за тебя! Я думала, что у тебя хватит ума сделать правильный выбор. Похоже, Ник, я ошибалась.
Пока я шла домой, в голове снова и снова крутились слова Ника: «Что, Мишель? Я не признавался тебе в любви и не давал клятв в верности! Ты не нужна мне». Мне было трудно дышать. Ощущение, что сердце сжали, и оно рассыпалось на мелкие части. Я вошла в дом и единственное, что мне сейчас хотелось – это прижаться к груди матери и разрыдаться. В холле стоял Гари – мой отец и доктор Стюарт. Они стояли боком ко мне и что-то обсуждали. Я уже хотела подняться к маме, как отец вдруг повернулся ко мне и то, что я увидела, меня напугало. Я замерла. Если бы я не знала, что передо мной стоит отец и ему 45, то не поверила бы: уставший вид, дрожащие руки, понурое выражение лица, бегающие глаза и покусанные губы – на нем просто лица не было. Меня окутало плохое предчувствие.
– Что случилось? Где мама?
– Дочка…у Сабины сегодня опять был приступ, – я в ужасе прикрыла рот ладошкой.
– Как она? Что с ней? Она сейчас в больнице или…
– Мишель, – перебил меня отец, – мамы больше нет…с нами, – с трудом выговорил отец.
– Нет! Нет! Ты врешь! Зачем ты обманываешь меня? Это ведь неправда! Я знаю это, я знаю! – я разрыдалась и начала биться в истерике. Гари попытался обнять меня, но я вырвалась и выбежала на улицу. Шел дождь, а я бежала, не разбирая дороги. Обида. Горечь. Разочарование. Отчаяние. Боль. Пять слов, олицетворяющих мое бытие, пять слов, полностью поглотивших меня. Капли дождя вместе со слезами стекают с моего лица. Разбитая, подавленная, сломленная – эта ужасная мука раздирала меня изнутри. В отчаянии я упала на колени и, подняв свои затуманенные от слез глаза к небу, закричала:
– За что? – все мое тело содрогалось в рыданиях, а мысли спутались. Я больше не могла думать здраво, слишком много всего для меня одной. Я могла только желать, желать ни о чем не думать, ничего не чувствовать, забыть. По мере пролитых мною слез, боль уходила, а на место ей приходило осознание происходящего и новое чувство – опустошение. В этот вечер я поняла, что больше никогда не буду прежней. Во мне что-то надломилось, и это что-то изменило меня. Предательство близких людей и утрата самого дорогого человека навсегда оставила отпечаток в моей жизни. И как бы я не старалась забыть и принять, я не смогу.
Весь вечер и всю ночь я проплакала не в силах остановиться. К утру я, изнеможенная, приползла домой. Хотя внешне я осталась прежней, но внутри появилось ощущение зрелости. Я чувствовала, что повзрослела, не было больше той маленькой
