– в селение Новая Уда. Как Иосиф в декабре, не имея теплой одежды, доехал до Новой Уды, история умалчивает. Зато стражники могли быть спокойны за нового ссыльного – зимой он никуда не денется, в Сибири без шубы не побегаешь. Точнее, они так думали, что могут быть спокойны…
Деревенька была крохотная, ссыльных в ней всего четверо. На ее нижнем конце, в бедном домике из двух комнат на краю болота, у крестьянки Марфы Литвинцевой и поселился Иосиф. Стояла зима, морозы доходили до минус тридцати градусов, а он в чем приехал, в том и жил, купить зимнюю одежду было не на что. Но он все равно не собирался задерживаться в ссылке и достаточно скоро ушел в побег. Правда, в первый раз отъехал недалеко – недооценил сибирские морозы, по пути понял, что без теплой одежды не доедет, и вернулся обратно».
Долго в ссылке Джугашвили не пробыл. 5 января 1904 года он ушел в побег. Расчет был на то, что охрана будет отмечать Крещение – и ему удастся выиграть время. Так оно и вышло. Хотя уже на следующий день жандармы отправили по округе соответствующую ориентировку, но искали как-то вяло. Джугашвили добрался до города Балаганска, где другие ссыльные снабдили его деньгами и теплыми вещами и помогли добраться до находившейся в 65 километрах ближайшей железнодорожной станции Зима.
А дальше началось нечто не очень понятное. Иосиф отправился… на восток, в Иркутск. Дело в том, что побег из Сибири, особенно зимой – дело непростое. Система поимки беглых ссыльных была отработана. Каждый кондуктор был обязан сообщить о подозрительных пассажирах. Не говоря о станционных жандармах, которые тоже не дремали. У тех и других глаз был наметан. Тем более – за задержание беглеца полагалась премия.
Так что для побега были необходимы прежде всего деньги, хорошая одежда и надежные документы. Их-то Джугашвили и достал в Иркутске. Только вот вопрос: а у кого? Это так и осталось неизвестным. По крайней мере, товарищи из Тифлиса и Батума в этом не участвовали никак.
«Однако Сталин и сам внес изрядную путаницу в историю своего побега. Позднее, уже после победы революции, он любил время от времени рассказывать истории из дореволюционного прошлого или приводить их „к слову“, в качестве примеров. И уж тут-то его творческая фантазия разыгрывалась вовсю! Истории эти излагались во множестве вариантов, обрастая по пути авантюрными ходами и колоритными подробностями. Что касается первого побега из Сибири, то известны три версии того, как это было, и все три – в авторском изложении. Согласно одной версии, он заставил местного мужика везти его к ближайшей станции – 120 верст! – приставив к горлу кинжал. В другой – договорился, что на каждой станции будет выставлять ямщику „аршин водки“. Что это такое? О, это он может сейчас показать! Брался деревянный аршинчик[4] и вплотную уставлялся серебряными стаканчиками с водкой. Да если бы Иосиф имел деньги на такое количество водки, да еще и серебряные стаканы, то ему не было бы нужды ехать за деньгами в Иркутск.
Аршин – русская мера, равная 0,7112 метра. Так же называлась линейка соответствующей длины, которую повсеместно использовали в лавках.
