разделялся на 2 части: большевиков и меньшевиков. Так называемого центра, или болота, не было на съезде. Троцкий оказался „красивой ненужностью“».
Так закончилась первая встреча героев этой книги. Товарищ Коба вернулся на Кавказ, где продолжил свою деятельность. Троцкий остался в Европе.
А вот у Льва Давидовича с деятельностью вышло неважно… Ведь и среди меньшевиков он не занял сколько-нибудь видного места. Так что на некоторое время он отошел от российских дел и стал общаться, в основном, с европейскими социалистами. Было бы понятно, примкни он к каким-нибудь тамошним радикалам. В конце концов, революция-то мировая. Что там, что здесь – какая разница?
Так ведь нет. Троцкий стал общаться с очень и очень умеренными товарищами.
«К удивлению, Троцкий установил наиболее близкие связи не с радикальным крылом германского социализма во главе с Розой Люксембург, Карлом Либкнехтом и Францем Мерингом, будущими основателями Коммунистической партии, а с людьми из центра, которые поддерживали видимость марксистской ортодоксальности, но на самом деле вели партию к капитуляции перед империалистическими амбициями империи Гогенцоллернов».
Тут надо пояснить. На Западе существовало мощное движение социал-демократов, которые были совсем не революционерами, они имели легальный статус и были готовы вписаться в государственную систему на роль конструктивной оппозиции.
Троцкий с семьей поселился в Вене. Причем жил он куда лучше, нежели большинство эмигрантов. У Льва Давидовича был богатый папа, который продолжал ему помогать.
«У него была трехкомнатная квартира на Родлергассе, в пяти минутах ходьбы от венского предместья Гринцинг, славившегося своими ресторанчиками и виноградниками, где любили проводить свободное время жители австрийской столицы. Судя по его мемуарам, супруги были довольны жизнью в Вене».
В это время Троцкий занялся легальной журналистикой. Причем писал… в либеральную российскую газету «Киевская мысль». Впрочем, в местных изданиях он печатался тоже – в органах германской социал-демократической партии «Форвертс» и «Нейе Цайт» и газете бельгийских социалистов «Ле Пепль». Это были вполне респектабельные издания.
Что же касается России, то в отношении к ней Троцкого сквозило откровенное презрение. Вот ряд цитат, очень напоминающих высказывания представителей нашей современной либеральной интеллигенции.
«Если сравнивать общественное развитие России с развитием европейских стран, взяв у этих последних за скобки то, что составляет их наиболее сходные общие черты и что отличает их историю от истории России, то можно сказать, что основной чертой русского общественного развития является его сравнительная примитивность и медленность… Русская общественность складывалась на более первобытном и скудном экономическом
