но открываю глаза и внимательно смотрю по сторонам.
Казалось бы, горечь утраты должна немного притупиться. Но я чувствую себя так, словно плачу несколько лет, а не дней. Дедушка Джон был единственной стабильной, незыблемой частью моей жизни.
А сейчас… земля будто уходит из-под ног. В этом балагане не осталось ничего святого. Мои родители хотят денег. Они всегда их жаждали, но даже не дождались окончания похорон, чтобы начать строить грандиозные планы: приобрести игрушку отцу – винодельню в Северной Калифорнии – и новую сауну для матери в комплекте с японским садом, который будет посажен лучшей командой из Токио.
Они продумывают инвестиционные схемы, которые в итоге их лишь разорят и разозлят, несмотря на все усилия превратить очередную сумму денег в неиссякаемый золотой дождь, способный утолить их растущий аппетит.
Господи! Дед, ты должен был оборвать с ними все связи много лет назад.
Меня гложет вина. Я немногим лучше: обучение в колледже, неудачные бизнес-проекты – все это оплачивал единственный терпеливый спонсор. Джон Рид.
Родители утверждают, что это они переводили деньги, но я-то знаю лучше. Мне помогал дед. Величайший человек, который когда-либо ходил по этой земле.
Он с рождения был не такой как все, единственный и неповторимый. Порой я задаюсь вопросом, унаследовал ли отец от него хоть что-то хорошее.
Будь моя воля, я бы наказала родителей за то, что они такие бессовестные, такие жадные, такие… предсказуемые. Однако ничем хорошим это не закончится.
Дед тщательно спланировал проводы в последний путь. Один из его сотрудников вместе с поверенным позаботились обо всех нюансах и организовали сегодняшнюю встречу.
Я приехала в Северную Дакоту вчера, а родители едва не опоздали на похороны, забежав в бюро сегодня утром, за пять минут до начала службы. Они так хотели успеть в адвокатскую контору на оглашение завещания, что даже не удосужились присутствовать на прощании, даже не произнесли ни единого словечка в память о нем.
Джон покинул этот мир так же, как и пришел в него: тихо и просто. Лишь бесчисленные цветы и письма с соболезнованиями, которые люди присылали со всех уголков страны, служили доказательством его участия в огромном количестве человеческих судеб. Сегодня утром я читала все эти послания, сидя в одиночестве в похоронном бюро. Рядом была только маленькая урна, хранившая останки единственного близкого человека, который любил меня безусловно, со всеми недостатками.
– С вашего позволения, если не будете меня прерывать… – произносит Рейнольд Шеридан. Адвокат, чей кабинет выглядит таким же стандартным и безликим, как и владелец, указывает пальцем на родителей. – Мы узнаем ответы на ваши вопросы гораздо быстрее.
Мать явно раздражена. Отец гладит ее по руке. Я поджимаю губы.
Хм.
Пожалуй, этот парень мне нравится. Его суровый вид, по крайней мере, действует на родителей отрезвляюще. Они привыкли все делать по-своему, а тут какой-то поверенный вежливо ставит их на место. Дед, вероятно, проинструктировал мистера Шеридана, как себя с ними вести.
Глубокий вдох. Медленный выдох.
Зачем я здесь? Надеюсь, встреча движется к логическому завершению.
Отец – единственный наследник. Все внушительное состояние, включая огромное ранчо и нефтяную компанию стоимостью в десятизначную цифру, достанется ему. Им обоим. Родители в браке дольше, чем я живу на свете. Я появилась через несколько лет, когда они устроили жизнь согласно своим желаниям. Всегда считала себя их единственным недочетом, от которого родители не смогли избавиться даже за большие деньги. Или от которого им не позволил избавиться дед.
Много раз слышала разговоры, что родители давно бы приобрели третий дом на Ланаи[1] или где-нибудь на другом экзотическом острове, если бы я случайно не свалилась им на голову.
Ни один из них не горел желанием воспитывать детей за границей, впрочем, и в Штатах тоже.
Испытываю чувство вины. Мы богаты, а отец сегодня преумножит капитал. Я должна быть благодарна.
Родители по сравнению с некоторыми людьми не такие уж монстры. И раньше у меня всегда был дед.
А теперь его нет. Осталось лишь наследство и память, но скоро меня лишат единственного места, которое я всегда считала домом.
Ранчо Рида.
Когда я была маленькая, я обожала подслушивать планы родителей на отпуск, потому что это означало, что я останусь с дедом. Я проводила на ранчо каждое лето и школьные каникулы.
Я пропускала там школу, когда родителям «нужно было уехать, чтобы немного отвлечься». Хотя не понимала, от чего именно, ведь они никогда не трудились на обычной
Ланаи – шестой по размеру остров Гавайского архипелага.
