в какой коробке хранится, мы не обнаружили. Нам предстояла нелегкая работа!
Существует одна теория относительно энергии дома и рабочего места, – она пришла к нам с Востока, и известна как фэн-шуй. Эта теория основана на принципах энергетических потоков, в которые на протяжении многих веков и по сей день верят последователи даосизма. По фэн-шую, расположение предметов в жилом помещении оказывает огромное влияние на пути движения энергии в данном пространстве. Согласно учению, она перемещается потоками, предпочитая двигаться по прямым траекториям (именно по этой причине края крыш у китайских пагод скошены – завиток кровли направляет отрицательные течения прочь). Когда пространство захламлено, энергия скапливается под мусором точно так же, как пыль и паутина. Попав в ловушку, она застаивается и начинает оказывать негативное воздействие как на помещение, так и на здоровье его обитателей.
Пробираясь сквозь лабиринт коробок, которыми был заставлен дом Ирвинга, я невольно подумала, что последователю фэн-шуя это жилище могло бы сниться в кошмарных снах. Там имелось невероятное количество мест, где энергия должна застревать и застаиваться, и было совершенно неясно, с чего начать. Я прекрасно понимала: на то, чтобы дом стал таким, ушли годы, если не десятилетия, и это лишь усугубляло проблему. В идеале, если Ирвинг и его семья хотели оздоровить энергетику своего жилища, им определенно нужно было начинать с обычной уборки. Учитывая текущее положение вещей, я вовсе не была уверена в том, что они станут этим заниматься, как бы сильно я ни старалась убедить их навести порядок.
Наконец, мы миновали прихожую и прошмыгнули в одну из комнат. Это был рабочий кабинет или что-то подобное, но он превратился в огромную кладовку, заставленную – правильно! – бесконечными рядами истлевших коробок. В углу находилась и настоящая кладовая – она была открыта, одна из ведущих в нее дверей-гармошек слетела с петель и висела наперекосяк. В комнате горела единственная лампочка, а ее стеклянный абажур был едва виден под толстым слоем пыли. Я даже не сразу поняла, что здесь есть окно! Оно покрылось пылью и каким-то коричневым оттенком – возможно, то был никотин, хотя, судя по отсутствию запаха, курильщики в доме не проживали. С наружной стороны окно было затянуто как минимум двумя слоями теплоизоляционного волокна, и если какой-то лучик света и пытался пробраться внутрь, он неизменно терялся в молочных слоях этого материала. На одной из стен висело зеркало, однако в деле выполнения своей первоначальной функции оно, подобно оконному стеклу, было совершенно бесполезно. Покрытое слоем все той же коричневой пленки, что и абажур лампы, зеркало едва ли могло отражать что-либо, не говоря уже о хоть сколько-нибудь различимых изображениях.
Пыль здесь словно пожирала свет, а темнота была невероятно глубокой – как и во всем доме. И все же в кладовой тени, казалось, приобретали особую, еще большую глубину, и при взгляде на них начинало мерещиться, что они шевелятся.
– Джули, –
