да, – согласно закивали сёстры.
– Но одного Виктора отпускать пока нельзя, – продолжил Вадим, – он же никого не помнит, буду, наверное, просить отпуск недели на две и поедем.
Нина Петровна тяжело вздохнула, её глаза наполнились слезами. Виктор обнял её за плечи:
– Нина Петровна, не расстраивайтесь, мы будем часто видеться, обещаю. Я вам очень благодарен за вашу доброту, если бы не вы, не знаю, что бы со мной было.
Старушка, пряча слёзы, уткнулась ему в плечо:
– Ванюша…
Баба Света смахнула набежавшую слезу.
– Эй, дома кто есть! – послышался со двора ворчливый голос деда Степана. – Давай, Светка, работников встречай!
– Ох, – подскочила баба Света. – Чего сейчас будет!
Она поспешила во двор.
Вадим встал:
– Ну, пошли, Шаман ждёт.
Виктор поднялся и вышел вслед за ним во двор. У ворот стояла большая белая собака, с массивными лапами и крупной головой. Увидев Виктора, пёс замер, видимо, не веря собственным глазам. Затем, опомнившись, во всю прыть бросился к Виктору. У того от вида огромной собаки, несущейся к нему со всех ног, сердце ушло в пятки.
Пёс, радостно поскуливая, бросился к нему и, поставив с разбега лапы на плечи, сбил того с ног. Виктор упал, Шаман, повизгивая и взлаивая от радости, вился вокруг него вьюном. Когда Виктор сел, собака прижалась к нему мордой и замерла. Тот, не открывая глаз, несмело поднял руки и погладил шелковистую шерсть. Что-то вдруг внутри у него щёлкнуло, и он увидел перед своими закрытыми глазами белого, пушистого щенка, бегущему к нему по зелёному лугу. И тут он вспомнил…
– Шаман, – прошептал он и крепко прижал к себе пса.
Тот, отстранившись на секунду, заглянул в его глаза. Виктор встретил взгляд собаки и мир вокруг как будто исчез.
– Шаманушка, родной! – прижал он его голову к себе.
Баба Света с сестрой уже не скрывали слёз. Вадим, всхлипнув, отвернулся, и лишь дед Степан, раскрыв рот, в полном недоумении наблюдал за этой сценой.
Шаман, не в силах сдерживать радость, оторвался от Виктора и кинулся вскачь. Отбежав на несколько метров, снова вернулся к Виктору, затем опять полетел, подскакивая, по двору. Снова и снова он отбегал и возвращался. Глаза его блестели, хвост вертелся пропеллером, Шаман взлаивал и поскуливал, не в силах сдержать рвущихся наружу чувств. Таким счастливым его ещё никто не видел.
Удивлённая Муська, нервно поддёргивая хвостом, сидела на заборе и скептически наблюдала за этими невразумительными прыжками. Ей были непонятны чувства собаки. Затем, презрительно фыркнув, не в силах больше наблюдать за подобным самоунижением, она спрыгнула на улицу и горделиво скрылась в ближайших кустах.
Когда дед Степан пришёл в себя, единственное, что он смог сказать, было:
– Етит твою через коромысло!
Баба Света, вытирая слезу платком,
