все благодарны за лучшее в себе? Продвигаетесь по шагам?[11]
– Это не такое место, – сказал Лео.
– А какое?
– Стеф, я не знаю, когда ты в последний раз выглядывала из окна, но я стою на улице, посреди урагана и дождя со снегом. Я промок до нитки. Тут очень холодно.
Он легонько затопал, пытаясь согреть пальцы ног. Он не привык к такому положению: ждать ответа на просьбу.
– Приезжай. Ты знаешь, где я живу.
– Какое метро?
Он поежился, услышав, как радостно и благодарно прозвучал его голос.
– Господи, – со смехом сказала Стефани. – В Бруклин – и не лимузином? Похоже, сильные мира сего и правда пали. Ты ведь знаешь, что жетонов больше нет, да? Надо купить такую штуку, называется «МетроКарта».
Лео не ответил. Конечно, он знал про «МетроКарты», но понял, что, кажется, никогда ни одной не купил.
– Лео? – спросила Стефани. – У тебя хватит денег на «МетроКарту»?
– Да.
– Тогда приезжай, – сказала она уже мягче. – Сядь на вторую или третью до Берген-стрит. Я жарю баранину.
Когда у Стефани зазвонил телефон, она разбрасывала пригоршни каменной соли на крыльце в ожидании предсказанной бури. Еще не взяв в руки телефон, она поняла, что это Лео. Она не была суеверна, не верила в тайное зрение, предзнаменования или призраков, но в том, что касалось Лео, у нее всегда срабатывала интуиция. Так что она не удивилась, услышав его голос, и поняла, что какая-то ее часть ждала этого звонка. Несколько недель назад она столкнулась с его женой перед бистро в Сохо, и та вылила на нее поток возмущения и злобы – подробностей мало, обвинений полно.
– Туда и дорога этому социопату-нарциссу, – сказала Виктория и взяла под руку того, с кем у нее явно было свидание – телеактера, которого Стефани помнила по какому-то полицейскому сериалу. Когда Стефани спросила, почему Лео в реабилитационной клинике, Виктория ответила туманно.
– Потому что он трус? – сказала она. – Потому что думает, что лучше переночевать в Коннектикуте, и надеется, что все простят и забудут? Как всегда.
– Простят и забудут что? – настаивала Стефани.
Бар был переполнен, толпа их слегка толкала, и они втроем покачивались, будто стояли на палубе корабля.
Виктория посмотрела на Стефани в упор.
– Ты меня никогда не любила, – заявила она, скрещивая на груди тонкие, как у скелета, руки и улыбаясь Стефани той самодовольной улыбкой, какой улыбается человек, только что разгадавший загадку.
– Я тебя не не люблю, – сказала Стефани, что было неправдой. Она очень даже не любила Викторию, вернее, то, что Виктория воплощала – все поверхностное, бездумное и безответственное в Лео. Все то, что только усугубилось с тех пор, как он продал «Спикизи Медиа» и бросил их всех, включая ее. – Я тебя толком даже не знаю.
– Ну так знай: когда Лео снова появится, – сообщила Виктория, придвигаясь к Стефани так близко, что та почувствовала
Стефани говорит о «Двенадцати шагах» – программе реабилитации зависимых, которую используют, например, общества «Анонимных алкоголиков» и «Анонимных наркоманов».
