и Собакин ушли, я остался один.
Прошел еще день или два, и я почувствовал себя лучше. Впереди замаячила нормальная жизнь. И тут мне позвонила мама, она была очень взволнована:
– Артем, он меня укусил!
– Мама, Собакин не умеет кусаться. Он даже шавок, которые на него бросаются на улице, не кусает, – проворчал я, недоумевая.
– Да нет же! Меня папа укусил!
– Мам, вы уже не в том возрасте, чтобы глупостями заниматься. И я уж точно ничего не хочу знать о ваших игрищах! – взмолился я.
– Прекрати сейчас же! Он меня укусил в лифте!
– Вы что, подростки, что ли? В самом деле, остановись!
– Прекрати!
– Это ты прекрати!
– Он решил помочиться в лифте, я дала ему затрещину, а он укусил меня! – выпалила мать.
– Подожди, ты говоришь о Собакине? – с надеждой спросил я.
– Нет, о твоем отце!
– Боже! Кто-то в этой ситуации сошел с ума: ты, или я, или отец. Единственное нормальное существо в семье – это Собакин. И, возможно, моя сестра, хотя она всегда была странная. Что происходит? Мой отец не может писать в лифте.
– А то, что он укусил меня, тебя не удивляет?
– Нет. Я удивляюсь, что он не сделал этого раньше.
– От тебя нет никакой помощи, – упавшим голосом сказала мама.
– У него прививка от бешенства есть? – я попытался направить разговор в практическое русло.
– Что мне делать? – спросила мама совсем женским голосом. Генералиссимус куда-то пропал.
– Я сейчас приеду заберу собаку, а то вдруг отец ее тоже покусает, а у нее прививка от бешенства просрочена. А по дороге попробую подумать о том, что же все-таки происходит.
– Приезжай, сынок.
Я отключился. На телефоне высветилась эсэмэска от Светки: «Мне надо с тобой поговорить!» Я быстро ответил: «Иди в жопу не до тебя».
Я был раздосадован поворотом событий: теперь надо ехать забирать собаку, участвовать во всех этих семейных разговорах, слушать взаимные упреки, а я все-таки еще неважнецки себя чувствую.
Но что делать, пришлось без всякого энтузиазма собираться и ехать к родителям. Поехал на метро – служебную машину вызывать уже поздно, к тому же пробки. Метро быстрее и надежнее, а вот обратно поедем с Собакиным на такси. Все дорогу от своего дома на «Спортивной» до родительской «Калужской» я чихал и перестал только у подъезда.
Только я вошел, Собакин прыгнул на меня передними лапами и стал нетерпеливо подпрыгивать, будто прося: «Поехали, поехали, поехали, поехали!»
Смурной отец сидел на кухне. Я сел напротив. Он исподлобья посмотрел на меня и отвел взгляд.
– Папа, можно даже сказать, отец, ты зачем хотел поссать в лифте? Ты что, не мог потерпеть несколько этажей? – вкрадчиво спросил я.
– Очень писать захотелось, – ответил отец, не глядя на меня.
– А потерпеть ну никак?
– А зачем? –
