заглядывают чуть ли не под каждый камень в поисках чего-то их интересующего, – с легкой иронией поинтересовался Нил. Он не спешил оборачиваться, по-прежнему с задумчивым видом изучая звездное небо. Температура воздуха была комфортной, благо конец весны в этом году выдался жаркий. И пока лишь эти мелочи волновали древнейшего из альвов.
– Но теперь все изменилось, верно? – со злой насмешкой спросил пришедший.
– Да, – против воли согласился с ним Нил. – Вы нашли то, что не стоило искать.
– Мы нашли то, что давно нужно было вернуть обратно! – в запале возразили ему. – Это наш дом! Наш город! Только наш!
Нил промолчал. Он не желал говорить на эту тему с юнцом. Но против воли перед глазами замелькали картины прошлого – настолько давнего, что оно, казалось, и не существовало вовсе. Яркий ослепительный свет… Белоснежные стены с легким, чуть угадывающимся нежно-голубым узором на камне… Алый кант по краям широких рукавов морозно-синей мантии отца, когда тот протягивал руки к яркому пульсирующему сердцу города… Вот и вся память. Всего-то три мелочи, но у остальных нет и этого. Странно, но помнил Нил лишь ту залу… ту клетку, в которую был заключен его отец и которую тот разбил без сожалений, обрекая целый народ на бессмысленное и бесконечное блуждание по миру.
– Чего вы хотите от меня? – устало поинтересовался древнейший из альвов, прекрасно понимая, что надеяться ему на что-либо поздно. Милосердия от жестоких детей не дождется никто, даже святой.
– Стань нашим солнцем, отец! – Звонкий женский голос. Знакомый голос, родной.
– И ты с ними? – с горькой улыбкой произнес Нил, все-таки оборачиваясь к пришедшим. Его любимое дитя, та, в кого он вложил всю душу. И он-то еще думал, что защитил ее от этих бессмысленных игрищ и чужих интриг! Милада, бедная запутавшаяся девочка… Неужели ей так тяжело было проститься с тем, что ей и не принадлежало никогда? Расэль не был ее мужчиной, всего лишь веха на пути – не более, но она не смирилась. И сейчас ее бунт, направленный против всего мира, основан лишь на этой свежей обиде, вот только вряд ли она это осознает.
– Да, – кивнула она. – Нам пора вернуться на свое место. Не считаешь?
– А если я откажусь? – не особо надеясь, что ему позволят уйти, полюбопытствовал древнейший.
– А если из-за тебя пострадают те, за кого ты так цепляешься в этом городе? Сколько ты здесь? Месяц? Год? Уже больше трех лет, папа! Как думаешь, сколько еще ветер будет тебя ждать, прежде чем сорвет со здешних домов крыши, чтобы выманить тебя? Это не наша земля. Нам не место среди остальных. Ты ведь знаешь это лучше других, верно?
Нил прикрыл глаза, позволяя давним воспоминанием вновь всплыть на поверхность. Бедствия, разрушения, несчастья… Они всегда шли по пятам за тем, кого проклял сам мир. И он позабыл об этом, поддавшись иллюзии домашнего тепла. Ветер не напоминал о себе? А что, если он сам заставил себя в это поверить? Что, если его не гонит вперед это чудовище исключительно потому, что он разучился его слышать? Может, буря уже на
