он не успел выдать тайну.
Не поднимаясь с колен, О-Судзу рывком перекатилась назад через голову и вскочила на ноги. Совсем как в юности, когда Тацумаса впервые увидел тоненькую акробатку на рыночной площади. Ах, как она плясала на канате! Как крутила «змеиное колесо»! И лицо у О-Судзу тоже стало таким, как тридцать лет назад. Свежим, юным, бесстрашным. Обожженные пятна на щеках были как девичий румянец.
Разбойники не ожидали от пожилой дамы такой прыти и обомлели.
– Простите, что ухожу первой, – сказала мужу О-Судзу.
Сарухэй крикнул:
– Держите ее, болваны!
Но куда там. Развернувшись, О-Судзу прыгнула прямо в сияющий туман, как в прежние времена на представлениях ныряла рыбкой через обруч с острыми ножами.
Радужная дымка приняла ее и снова сомкнулась.
И к Тацумасе пришло хокку. Очень хорошее – жалко никто не услышит и не оценит.
Всё, конечно, уйдет.
Но тлеет прекрасная
Искра надежды.
Разъяренный Сарухэй сыпал проклятьями, колотил своих помощников ножнами меча. А Тацумаса смотрел на рассвет, шептал последнее стихотворение.
– Ты думаешь это всё? – подлетел к нему акунин. – Нет, самое интересное впереди! Эй, мальчонку сюда!
Ребенок уже не орал, а сипел – голосишко сел от крика. Бедняжка не привык, что он выражает недовольство, а никто не обращает внимания.
По-настоящему красивое хокку всегда таит в себе сокровенный смысл, понятный лишь посвященным. Когда Тацумаса сунул ноги в огонь, веревка, которой они были связаны, опалилась и затлела. Теперь она уже прогорела насквозь.
Великий мастер Китодо быстро и плавно поднялся.
– Прощай, Масахиро! – крикнул он сыну.
И не распрямившись до конца, побежал вперед. Точно таким же прыжком, как минуту назад жена, влетел в розовое Ничто.
О-Судзу, я к тебе…
Какой это был счастливый полет!
Побежденный Сарухэй долго скрежетал зубами, глядя в пропасть. Туман всё никак не рассеивался. Тел внизу было не видно.
– Что будем делать, господин? – спросил Рюдзо Сибата, ёкохамский «даймё». Здешние места находились на его территории.
– Трупы подобрать. Тацумасе отрезать голову… Нет, всем троим. [62]. – Тадаки мог говорить только короткими фразами. Его душили слезы отчаянья. – Пусть все знают. Мы сильны и без «Золотого Коку». И мы не ведаем пощады.
Сибата кивнул своему бойцу Нэдзуми. Тот обнажил тесак, наклонился над не умолкающим младенцем.
Вдруг к Сарухэю пришла идея.
– Постой-ка. Какая это будет месть, если я сразу же отправлю к Тацумасе его сына?
Искаженное горем лицо поползло в стороны – это сквозь рыдания пробилась улыбка.
– Не-ет, я придумал кое-что получше. Сибата, заберешь щенка себе.
Выставить на мосту Нихонбаси
Мост Нихонбаси (Японский Мост) через реку Сумида был самым оживленным пунктом столицы. От этой точки велся отсчет расстояний. Если говорили, что такой-то город находится в стольких-то ри от Эдо, имелся в виду мост Нихонбаси.
Выставив свои страшные трофеи на этом мосту, Тадаки мог рассчитывать на максимальное паблисити.
