Война с готами. Жизнь Константина Германика, трибуна Галльского легиона. Никита Василенко
Чтение книги онлайн.
Читать онлайн книгу Война с готами. Жизнь Константина Германика, трибуна Галльского легиона - Никита Василенко страница 39
Кажется, капитан упоминал, что на грозном Борисфене иногда поднимаются ужасные ветры, гонящие перед собой коварные волны. «Наверное, камыш дает судну дополнительную устойчивость», – решил Константин Германик. Обрадованный своей смекалке, он перевел взгляд на два громадных весла: на каждом конце лодии.
Зачем сразу два?
Однако и тут трибун Галльского легиона быстро нашел объяснение. В случае возможного столкновения с шайкой речных пиратов или обстрела с суши длинной лодке было бы тяжело развернуться. Шансы на выживание возрастали при возможности стремительного отступления, без длительных маневров. Тем более что на лодии сидели пятнадцать гребцов вдоль каждого борта. Вдобавок к этому – мачта с уже поставленным парусом.
Сухопутный трибун, инстинктивно опасавшийся черной водной глубины, повеселел.
Путь же назад, от Самбатаса, с набранными и проплаченными наемниками-северянами, представлялся ему куда как более безопасным.
Впрочем, Константин Германик решил подстраховаться, вполне резонно предположив, что у купца могли быть еще какие-то тайные намерения.
– А что ты еще задумал посмотреть в Самбатасе? – грозно навис он над Аммонием, прихватив весьма кстати и пса-убийцу.
Бедный египтянин побелел от привычного страха и растерялся так сильно, что даже упустил из виду слово «посмотреть». Не «купить», что было ему привычнее и понятнее, но «посмотреть», что, скорее, естественно для римского офицера-разведчика. От испуга Аммоний и прокололся.
Заикаясь и заискивая то ли перед грозным Германиком, то ли перед свирепым псом, египтянин поведал, что главной его торговой сделкой в Самбатасе предполагалась даже не вербовка наемников. Нет! («Хоть и необходимость последней, да простит его всемогущий Бог христиан, была, без сомнений, очень важна».) Но даже эта торговая операция отходила на второй план и меркла по прибылям в сравнении с главным: покупкой горностая.
– Чего? – спросил ошарашенный ромейский посланник.
Аммоний, лебезя и унижаясь, принялся тем не менее толково и настойчиво убеждать, что шкурки горностая – истинный клад, ценность которого сопоставима разве что со стоимостью «двух десятков девственниц из знатных семей (да где ж их взять без войны?!)». Сами же миниатюрно совершенные, белые-пребелые, добытые в снегах северных стран шкурки горностая шли на подбивку пурпурных мантий самого императора.
Конец ознакомительного фрагмента.