а витрину, низко склоняясь над ней. Сын терпеливо ждал, пока она сделает выбор.
– Я думаю, вот эту нужно купить, – сказала женщина, показав на дорогую заколку, нарядную, но достаточно строгую. – Эта мне будет, чтобы на людях показываться, и еще давай купим одну попроще…
Я посмотрела на женщину, на ее полностью седую голову, на тоненький узелок волос на затылке. Мне так понравилось это – женщина в преклонном возрасте, с седой головой и с редкими волосами пришла в магазин покупать себе заколки для волос! И мне понравилась реакция сына, он по-доброму, как на большого ребенка, смотрел на мать, принимая ее выбор, и спокойно говорил:
– Хорошо, мама, сейчас я пробью чек…
В его интонации чувствовалось глубокое уважение к матери. К ее немножко смешному поступку – на свои реденькие волосы покупать дорогую нарядную заколку. И ведь привел же он ее для этого в магазин! Не отмахнулся от ее просьбы, как от глупости: совсем, мол, старуха сбрендила – на старости лет себя украшать…
И я, глядя на этих людей, думала: как эта женщина воспитывала его, если теперь, в старости, получает уважительное, понимающее отношение к себе взрослого сына? Сына, крепко стоящего на ногах – судя по тому, с какой легкостью он потратил почти полтысячи рублей на заколки для старенькой мамы.
Что-то волнующее было в этой паре уже пожилых людей, что-то трогательное. И я, как-то по-хорошему задетая наблюдением за ними, шла домой и все продолжала думать – как нужно воспитывать ребенка в детстве, чтобы в старости рядом с тобой был вот такой, добрый и уважающий тебя, терпимый и щедрый по отношению к тебе взрослый человек? Человек, который хотел бы заботиться о тебе. И не просто хотел – а реально мог, имел средства, возможности поддержать тебя в старости…
Спустя несколько дней после ситуации, увиденной в магазине, я стала свидетельницей другого случая…
Мужчина средних лет, крепкий на вид, скромно, но опрятно одетый, стоял невдалеке от мусорных контейнеров. Женщина – пожилая, грузная, с одышкой – рылась в контейнере.
– Да ладно, мама, нет тут бутылок, не ищи. До нас уже забрали… – сказал он поникшим каким-то голосом, и я, проходя мимо, с интересом посмотрела на эту пару: не так часто встретишь мать и сына, пришедших на помойку в поисках бутылок.
Мать подошла к сыну, и они под руку пошли вместе. Он – медленно, в такт шагам матери. И меня как-то больно тронула и вся эта история, и то, что не сын вел свою мать, а мать вела сына. Вела, как маленького. Вела – от помойки к следующей помойке, куда они направились. Страшно это было: такая вот их неспешная, казалось, привычная прогулка. И я подумала невольно: «Господи! Спаси и сохрани меня и мою доченьку от такой жизни…»
И пока шла домой, продолжала думать: «Как же так, почему этот взрослый, крепкий с виду мужчина – такой поникший и такой „сдавшийся“, что ли? Почему ходит он по помойкам в поисках бутылок? Почему его мать в этом участвует? Почему, в конце концов, он не делает это один, освободив ее от такого унижения? Разве он не в состоянии один это делать? Почему он не взял на себя ответственность, если уж решил таким способом искать дополнительный источник денег?» Но, вспомнив всю увиденную сцену, подумала с грустью, что наоборот – вся ответственность была на матери. Это она водила его. Она играла в этой ситуации ведущую роль. Она делала самое неприятное – рылась в отбросах, а он стоял в сторонке. А потом именно она повела его, как ребенка, к следующим мусорным контейнерам.
Я подумала грустно: «Она все еще его водит. Все еще ограждает его от самого неприятного. Как в детстве. Он так и не стал для нее взрослым. А для себя – стал ли он взрослым, самостоятельным, ответственным?..»
Задетая всем увиденным, я рассказала об этом участникам тренинга для родителей, который проводила несколько дней спустя. Рассказала о своих мыслях – как родители, привыкнув ограждать ребенка от жизни, водить его и руководить им, получают потом такого вот взрослого – слабого и неприспособленного, не умеющего поддерживать.
Реакция одной участницы тренинга была резкой, непринимающей:
– Что же теперь, оттого что я своего ребенка, ради его же блага опекаю и ограждаю от жизни, подсказываю ему, как лучше поступить, мне тоже такая участь уготована? То есть если я ребенка сейчас ограждаю от трудностей и проблем, то он со мной на старости лет бутылки по помойкам собирать будет? – Она передернула плечами, возмущенная даже таким предположением, и продолжила: – Да, может, там вообще другая ситуация, ну не «встроился» человек в нашу рыночную экономику, ну не нашел денежную работу, ну, может, его сократили… И вынужден он, как тысячи людей в нашей стране, добывать себе дополнительное пропитание… Не обязательно же сразу считать, что родители виноваты, опекой его довели…
Женщина была так горяча, так возмущена, вся эта ситуация ее так задела, что мне, как психологу, было понятно: в этой ситуации многое – о ней…
– Я не знаю, как воспитывали этого ребенка,
