ценой, – все это убедило шотландцев, что они должны сопротивляться до последнего.
Первым делом нужно было разрушить план насильственной помолвки Марии и Эдуарда, одним из условий которой являлась отправка Марии в Англию для дальнейшего воспитания. Не достигнув этой цели, король Генрих захотел поместить ее под опеку английской семьи в Шотландии и запретить собственной матери видеться с нею. Он решил, что маленькая Мария должна постоянно находиться в руках у англичан; иными словами, ее нужно было оторвать от своего народа и сделать из нее англичанку, дабы она стала проводником английских интересов.
«Верные лорды» Генриха, пленники битвы при Солуэй-Моссе, при первой возможности отреклись от своих обещаний и отвергли политику англичан, а теперь готовился второй акт неповиновения: сегодня днем Мария будет коронована, и до Генриха наконец дойдет тот факт, что Шотландия является независимой нацией со своим монархом, даже если королеве исполнилось лишь девять месяцев.
«Дата была выбрана крайне неудачно, – подумала королева-мать. – Девятое сентября, юбилей ужасной битвы при Флоддене – ровно тридцать лет назад дед Марии пал там от мечей англичан».
Однако в этом тоже присутствовал некий вызов, брошенный не только Генриху VIII, но и самой судьбе.
Она снова посмотрела на темнеющее небо и поспешила во внутренний двор. Сейчас не было времени восхищаться работой французских скульпторов по декорированию серого каменного дворца, а также резными статуями, украшавшими весь фасад, заказанными ее покойным мужем. Там находилась даже ее собственная статуя, взиравшая на живую модель, которая стремительно направлялась ко входу во дворец.
Ее дочь облачили в тяжелые, хотя и миниатюрные, королевские одежды. Вокруг ее крошечной шейки была закреплена алая бархатная мантия с горностаевой оторочкой, а унизанное драгоценностями шелковое платье с длинными свисающими рукавами свободно облегало тело маленькой королевы, которая уже могла сидеть, но еще не умела ходить. Мать погладила девочку по головке, на которую скоро предстояло возложить корону, молча помолилась за нее и торжественно препоручила дочь Александру Ливингстону, ее лорду-хранителю, который должен был перенести ребенка через двор во главе процессии, направляющейся в королевскую часовню. Когда они вышли на улицу, королева-мать увидела, что солнце скрылось за тучами и небо почернело. Но не пролилось еще ни капли дождя, и малышка в своем церемониальном одеянии благополучно добралась до часовни в сопровождении государственных чиновников.
Людей внутри собралось немного. Английский посол сэр Ральф Сэдлер, наблюдавший за крушением планов своего господина, стоял мрачнее тучи, несомненно посылая мысленные проклятия в адрес церемонии и всех ее участников. Французскому послу Дуазею вообще не хотелось находиться здесь, так как его присутствие формально оправдывало происходящее. Но королю Франциску следовало сообщить все подробности, иначе он бы сурово наказал своего посла за небрежность. Другие лорды-хранители маленькой королевы
