"Да побойся бога, я эту песню всегда терпеть не мог".
Фото с доски почета, подписано Георгий Никитич Овчинников, сварщик. Примерно 1960-1962 год.
22. Мы из Бадена
Со слов бабушки. То есть, дед мне это рассказывал, но я тогда маленький был. А бабушка все заново рассказала. И я вспомнил.
1949 год. Дед после танкового училища в Бершети попал в Австрию. "Покупатель" какой-то его приметил. Собирайся, танкист, поедешь к целебным источникам. И поехал дед через полстраны и пол восточной Европы к месту службы.
Ехать тогда долго было. Поездами, на перекладных. На попутках.
Приехал на место, в город Баден, устал очень. Зашел в казарму, скинул сапоги, упал на койку и заснул. Дед всегда был двужильный, я от него слова "устал" с роду не слышал, так что он, скорее всего, полумертвый туда добрался.
А в части были фронтовики, которых оставили служить после Победы.
И вот один из них заходит в казарму и видит спящего новичка. Пятки голые торчат. Беззащитные.
Старослужащий снял ремень и – бляхой с оттяжкой приложил. Н-на. Весело же.
Там боль такая, что электричеством простреливает от пяток до затылка. Позвоночник пылает, в глазах темно и искры.
Дед всегда был резкий, обид не спускал. Дед от боли подскочил. Старослужащий усмехается: наказал салагу. Будет знать. Не тут-то было. Дед со сна, не разбираясь, бросился на него, аки коршун и давай обидчика изничтожать. Кулаками. Со всей уральской рабоче-крестьянской основательностью. И плевать, что враг на голову выше.
В общем, прибежали солдаты с офицером, оттащили деда. Дед думает, – ну, все. Отлетался ясен сокол. Отгляделся на австрийские горы, на белоснежные вершины, на целебные источники… Пора посидеть на жердочке.
Вызывают его к командиру. Полковник, полная грудь орденов. Дед думает – э, сейчас меня на губу закатают, вон какой строгий. Или под трибунал. Струхнул немного, но вида не подает.
А полковник говорит: пойдешь в школу сержантов.
Дед оторопел: чего?
Полковник:
– Командиром тебя поставлю над этими варнаками. А то совсем распоясались, сладу нет.
Оказалось, в отделении деда одни фронтовики, сейчас с ними вообще никак не управиться, начальство ни во что не ставят, дисциплины ноль, пируют и барагозят ("выпивают и устраивают всяческие хулиганства", уральск.диалект). Сложно, в общем.
– В тебе, – говорит полковник. – Страха нету. Возьмешь их в ежовые рукавицы. А то я уже зае… устал очень. Согласен?
– Но…– это по-уральски "да".
И пошел дед в сержанты учиться.
Потом вернулся и командовал отделением. Тем самым. Сержант, командир танка Т-34-85. На старом фото очень смешно – дед маленький, в промасленном черном комбезе, а вокруг – рослые парни, на голову деда выше. Украинцы и один поляк. Дед говорил: я с хохлами служил. Ох и красавцы все, высокие, кровь
