дать мне никаких ответов, и каждый раз, когда у них нет ответа, ответом становится дуло оружия. Но они не могут даже убить меня. Они стоят перед настоящей дилеммой – что со мной делать?
Они не могут меня убить по той простой причине, что если они меня убьют, это создаст всемирный взрыв, который сплотит моих людей, которые забудут о своих небольших проблемах. Они будут одним из самых сильных сообществ. И эти интеллектуалы, религиозные деятели, политики не смогут на это ответить – а спрашивать будет весь мир. Те самые люди, которые сейчас против меня, начнут чувствовать сочувствие и спросят, почему это сделали.
Это не какая-то мелочь, если американское правительство должно информировать все свои посольства, что, куда бы я ни приехал, они должны немедленно обращаться к правительству, угрожая, что американская помощь и приток американских денег прекратятся, если этому человеку позволят находиться в стране.
Но для меня это не проблема. Я знаю своих людей, и все это противодействие и яд, распространяемый правительствами, только сделает моих людей ближе ко мне, приведет в более глубокую солидарность. Все, что они хотят, это каким-то образом изолировать меня. И это у них тоже не получается.
Они давили на индийское правительство, чтобы то разрешило мне основать коммуну там, но препятствовало всем моим западным ученикам и западным средствам массовой информации в доступе ко мне. И именно в этой точке я покинул Индию…
Теперь индийское правительство чувствует смущение, потому что в парламенте оно должно отвечать на вопросы и подкреплять свои ответы разумными аргументами, уликами и доказательствами. Прежде всего, почему мои ученики должны быть остановлены? И соответствующий министр сказал: «Нет, мы не будем останавливать учеников Ошо. Они могут приезжать в эту страну, как и все остальные».
Тогда его спросили: «Чувствуете ли вы, что среди учеников Ошо есть агенты ФБР и шпионы других правительств, иностранных правительств?» Им пришлось это отрицать; иначе они должны были бы представить доказательства обратного. Они отрицали, что есть кто-нибудь… ни шпионов, ни ФБР, ничего подобного. И тогда их спросили, есть ли у них против меня какое-либо законное обвинение, и исправно ли я плачу по закону подоходный налог, министру финансов пришлось признать, что у меня нет никакого дохода, а значит, нет и речи о подоходном налоге, и у них против меня нет никаких обоснованных обвинений.
Вы удивитесь: меня обсуждают в парламентах стран, в которых я никогда не был, даже в тех странах, где нет ни одного санньясина, как будто для них я представляю величайшую мировую проблему. Они приближаются к третьей ядерной мировой войне, но их тревожу я!
Важно, что они признали, что если я буду продолжать учить, их гнилые общества начнут разваливаться. И я собираюсь продолжать несмотря ни на что; они не могут мне помешать. Я найду способы. И теперь более чем когда-либо я собираюсь обострить каждый свой аргумент против них и разоблачить каждое правительство, которое пыталось
