всем. И вот мы, нарядные, позвонили в дверь соседям. Я был в новом чёрном костюме и с двумя букетами цветов – для любимой девушки и для её мамы. Юлин папа был военным, поэтому я был уверен, что он меня поддержит, тем более что мы с Юлей встречались уже со школы. Моя мама и её родители особо не общались, но всегда здоровались, и неприязни с их стороны вроде бы и не было, а тут дверь открыла Ирина Александровна и, догадавшись о наших намерениях, сразу закрыла её перед нами. Мы остолбенели, где-то через минуту дверь открыла Юля и провела нас в большую комнату. За столом сидели родители, и её мама, не дав нам даже рта открыть, быстро и раздражённо сказала:
– Нет, нет и нет.
Я посмотрел на Алексея Егоровича, но он опустил глаза и молчал. Тогда моя мама, а она у меня женщина эмоциональная и заводится с пол-оборота, выхватила у меня цветы, бросила их на стол перед несостоявшейся свахой и сказала:
– Да и… с вами. Подумаешь, интеллигенция… Чем вам мой мальчик не угодил? Он любит Юльку и пылинки бы с неё сдувал, а вы не захотели с дворничихой родниться? Так жизнь может и вам горьких пилюль выписать. Пойдём, Толик, нам здесь не рады.
Она буквально за руку меня вытащила из квартиры. Юля выскочила за мной, и мы вдвоём убежали.
– Не переживай, – сказала она мне тогда. – Пусть они привыкнут. Я их буду подготавливать, а ты через месяц опять придёшь просить моей руки.
Неделю мы продолжали встречаться, а потом меня отправили на полигон почти на полтора месяца. По возможности перезванивались, а за десять дней до моего возвращения её номер стал недоступен. Еле дождался окончания учений. Влетел в подъезд и сразу к ней, а дверь никто не открыл. На площадку вышла мама, обняла меня и тихо сказала:
– Их нет, они переехали в другой город. Отца перевели по службе.
– Она бы мне сказала, не может быть, – почти кричал я.
– Три дня назад она вышла замуж. Дома лежит письмо от неё. Юля незаметно дала мне его в день отъезда.
Я стоял с широко раскрытыми глазами и глотал ртом воздух. Из груди рвался крик, но большой ком в горле не давал ему выйти. Мама завела меня домой и вручила конверт. У меня дрожали руки, и я никак не мог решиться его прочитать. Очнулся я от воды, выплеснутой на меня.
– Успокойся! – резко сказала мама, держа в руках пустой ковш. – Ты же мужик! Что сопли развесил? Уехала и уехала.
Сознание ко мне вернулось, я стёр ладонью воду с лица, посмотрел на мокрую форму и ушёл в свою комнату. Открыл подмоченный конверт и прочитал:
«Прости. Я изменила тебе через две недели после твоего отъезда. Он сделал мне предложение, и родители благословили нас. Прощай. Не пытайся со мной связаться, номер телефона я поменяла. Прости ещё раз.
Когда-то твоя Юля».
Три месяца я сильно страдал, особенно когда возвращался домой и смотрел на дверь их квартиры, а потом написал раппорт и уехал в самую дальнюю «горячую точку». Я участвовал в самых сложных и опасных
