несколькими башнями и дополнительными пристройками. Позади остановился фургон с военными. Огромный палисадник, окружённый сочно-зелёным забором, заканчивался едва ли не впритык с соседними домами. При своих размерах он был не обработан, порос травой и выглядел никому не нужным.
– Жаль, что важный Улит не сможет принять участие, – сказал трёхподбородочный Трощ. – Обед рассчитан на троих, но мы справимся и вдвоем.
"С обедом на троих ты и один легко справишься", – подумал Верум.
– На троих? – спросил он. – А вы, командор, не собираетесь обедать с нами?
– Я возвращаюсь в казармы, – ответил Кэкущ. – Мне надо многое успеть: занятия по боевым единоборствам, стрельба, физическая подготовка – всё это нужно контролировать.
И командор, забрав военных, укатил в полосатом автомобиле.
Горовождь проводил гостя в просторную гостиную. Два предмета на каминной полке сразу привлекли внимание: обсидиановый булыжник с огненно-красными прожилками размером с футбольный мяч и стеклянная банка литра на три, наполненная прозрачно-лавандовой жидкостью, в которой плавали жирные, толщиной с большой палец, бледно-сапфировые личинки.
– Что это? – поинтересовался Верум.
– Огнекамень и банка славы Троща Орта, – гордо ответил Трощ Орт.
– Огнекамень? Вы им топите печи?
– Домашние печи им топить нельзя, он слишком жарко горит. Из огнекамня делают топливо для машин, масло для ламп.
– Масло? Топливо? Из камня? Как из камня можно делать масло?
– Не знаю, важный Верум, я никогда не делал масло из камня. Но если вас это интересует, непременно узнаю.
– Не стоит. Просто я предположил, что вы как-то используете огнекамень при растопке камина.
– Нет, этот огнекамень – память об открытии гимгилимской огнекаменной шахты Правда, сейчас она истощилась и закрыта.
– А что за банка славы Троща Орта? Что за личинки в ней плавают?
– Сладкочерви, сладчайшие! – с гордостью произнёс мэр. – Но их нельзя есть, это тоже память. Каждого сладкочервя я получил, одержав победу в поедании чернофруктов на состязаниях Фермерской ярмарки.
– Вижу, аппетит у вас отменный, – заметил Верум, прикинув на глаз количество сапфировых сладкочервей.
– Конечно, – довольно согласился Трощ. – Я побеждал почти всегда, с первого своего участия в конкурсе поедания, а последние семь лет, как стал горовождём, выигрываю постоянно.
"Вот оно, брюхо профессионального пожирателя", – подумал Верум. Словно в подтверждение его мыслей Трощ басовито воскликнул:
– Важный землянин, пора бы и перекусить!
Они прошли в столовую и сели за стол, накрытый белой скатертью. Трощ неожиданно взревел и тут же умолк. Верум вздрогнул и с опаской посмотрел на него. В дверях, словно того и ожидая, возник старый муслин с коричневым пятном на лысине и обвисшими, вялыми щеками, проросшими
