стить их с пеленок?
– Это грандиозная общегубернская программа, поддержанная всеми Главами, вплоть до Первого, – с гордостью подтвердила Алиса. – Ты бы видел Студию – это такая громада, такое великолепие, такой храм искусств!..
– Ну, лично мне он больше напоминает всегубернского спрута, изготовившегося разбросать щупальца от Центра “до самых до окраин”, чтобы придушить ростки, хоть сколько-нибудь взошедшие над “грязью”.
– Что за чушь, Вадичек? У нас такие люди – раньше они по всему Союзу гремели!..
– Раньше-то – да, а теперь один гром и остался. И что может зародиться в пустоте – чудовища? Хуже нет, когда уходит талант. Зато как они теперь любят прописные буквы и восклицательные знаки!
– Думаешь, выдохлись? Вот и неправда. Взять хотя бы нашего Режиссера…
– Ну как же: сам Банджура, Венеамин Аликперович, – главный громовержец! – Вадим рассмеялся. – Уж он приголубит!..
Старичок сей и впрямь прославился неуемной эрекцией, словно бы разжившись болезнью незабвенного Распутина, и теперь благоволил к молодежи с особенной теплотой.
– Не понимаю твоего упрямства, – с досадой сказала Алиса. – Экий гордец выискался! Тебе на роду написано быть с нами – чего ж ты кочевряжишься?
На минуту женщина забыла о своей роли совратительницы и заговорила от души. Вот такой она нравилась Вадиму куда больше, к такой Алисе он и приходил – с такой даже можно было дружить.
– Мне – с вами? – удивился он. – Алисочка, окстись! Чтобы я вместе с вами тянул эту мякину? Да я смотреть на нее не могу, не то что делать!
– Во-первых, это не мякина, – возразила Алиса. – По крайней мере, не все. Во-вторых, никто не собирается навязывать тебе… – Она осеклась, сообразив, что перегибает. Неуверенно добавила: – Но ведь попробовать можно?
– Зачем? Ты не хуже меня знаешь, что никто в Студии не захочет подставляться – даже за твои прекрасные глаза. Меня либо вышвырнут, либо попытаются причесать подо всех и по-своему будут правы, потому что за последние годы публика настолько привыкла к этой жвачке, что любое отклонение посчитает за оскорбление. Они выросли на этом, понимаешь? Целое поколение! А ведь когда-то…
Да уж, когда-то, еще на памяти Вадима, у людей был выбор. Пусть не богатый, но все ж таки. Тогда и книги еще не вышли из обихода, а ныне у многих ли они сохранились? С тех пор, как накрылись немногие местные издательства, а приток извне перекрыли…
– Каждый раз забываю, сколько тебе лет, – сказала Алиса, завороженно на него глядя. – Ты вправду ровесник Марка? С ума сойти!
– Заблудился во времени, – смущенно ухмыльнулся Вадим. – Иногда такое случается. Вообще, это несправедливо: только начинаешь понимать жизнь, как в мозгу уже возникают накатанные борозды и мысли катятся по ним, словно карусельные лошадки взамен настоящих скакунов. А жизнь тем временем уходит вперед, и от прежнего опыта мало проку.
– Да уж, хорош! – Она взъерошила ему волосы. – Красишь?
–
