на такое не согласится. Да он линчует тебя и будет наблюдать, как ты в муках собираешь себя по частям.
– Но попробовать-то стоит. Иначе он совсем спятит, вот неделю назад застал его знаешь за чем?
– Ну?
– За разговором с Гектором.
– Это еще кто? – усмехнулся Стеву.
– Моль, что уже не один месяц жрет его камзол в шкафу. Ты себе не представляешь, как это выглядело. Ужас Трансильвании сидит в кресле перед открытым шкафом и рассуждает с паразитом о жизни.
– Надеюсь, Гектор ему не отвечал?
– Тебе-то смешно, а вот мне было жутковато.
– Так, может не он спятил, а ты превратился в эгоистичного дармоеда? Когда последний раз проводил с ним время? Насколько мне помнится, ты никогда сам не шел к нему, «Ужас Трансильвании» лично брал в руки книгу и приходил к тебе, чтобы прочитать сказку любимому сынку. Ты, Макс, отчего-то решил, что остался сиротой, когда умерла мать. И это при живом-то отце.
На что Максимилиан лишь опустил взгляд, тотчас одинокая слеза блеснула у края глаза, после чего исчезла, не успев скатиться по щеке.
– Ты прав, Стев. И поэтому я хочу исправиться, хочу открыть перед ним окно.
– Прямо Петр Первый. И заметь, опять хочешь заменить себя чужими, да еще и людьми.
– Нет. Он не будет один, я встану рядом с ним. Мы вместе откроем двери замка перед людьми.
– Что ж, валяй… Надеюсь он не убьет тебя сегодня.
Стеву, не открывая дверей, выплыл из машины и устремился в одну из башен. Призрак уже давно переселился с кладбища в замок графа, все-таки лучше бродить по теплым коридорам, чем морозить призрачный зад на сыром погосте. Макс в свою очередь максимально быстро переместился в дом. Вампир вдохнул запах отчего дома, оглядел стены и многоярусные потолки, после чего отправился в свою комнату. Ему предстоял серьезный разговор с отцом. Но виконт решил дождаться ночи, так как именно в это благодатное время граф был наиболее сговорчив.
В полночь Макс не по-вампирски медленно прошел по мрачному коридору и остановился у большой дубовой двери. А когда занес руку, чтобы постучать, услышал голос отца:
– Вот, Гектор, о чем я и толкую. Совсем нынче людишки оборзели, раньше бы хвать за горло и все, а теперь у них законы, Конвенции, Ассамблеи, клык им в хребет. У нас тоже, конечно, кодекс имеется, но где же былой страх? Где агония в глазах? Эх, дожили…
У Макса в очередной раз все сжалось внутри, но все-таки он постучал в дверь.
– Отец! Я могу войти?
Тотчас донеслось тихое шуршание, затем дверь отворилась:
– Заходи, – безразлично улыбнувшись, произнес граф, – где пропадал? – так и сидел в своем кресле, правда, шкаф к тому моменту был уже закрыт, а кресло повернуто к двери.
– Да так… в клубе.
– И зачем пожаловал?
– Хотел поинтересоваться, как ты, – виконт прошел внутрь, и его сразу же обдало запахом нафталина.
– Я
