и любопытным, но хотя бы не слезал с моего плеча.
– Я же говорил, называй меня по имени.– тяжело выдохнув, еле-еле дёрнул его за кончик чёрного хвоста, свисающего с моего плеча.
– Хорошо, хвостатик! Что это?! Что?! Что?!
Желание самому забраться в корзину и закрыться там на несколько часов всё усиливалось. Мне даже показалось, будто дети тянут из меня энергию, потому и имеют столько сил для постоянной активности. Пока я обречённо закатывал глаза, девчушка уже заталкивала в рот брату огромного белого жука.
– Прозерпина, нет!! Перестань всякую дрянь ему в рот пихать! Ты же можешь его отравить!– я кинулся на колени, вынимать из чёрной мордочки жука.– Не жуй это! Выплюнь сейчас же! Выплюнь говорю! Ромул!!– бедное насекомое было проглочено, а смех Прозерпины звоном хрусталя разносился вокруг, исчезая в шуме синей листвы.
– Я тоже хочу! Хочу, хвостатик!– тушка на моём плече стала скакать, ухватившись маленькими лапками за мою голову.
– Даже не думай, дорогуша! Сейчас же положила жука обратно!– мой указательный палец был сомнительным оружием, но Прозерпина всё же положила жука на землю и отпустила.– А ты иди сюда! Теперь придётся глаз с тебя не спускать пока жук из организма будет выводиться! Зачем ты ешь всё, что она тебе даёт? Я же сказал не делать этого!
– Вкусно…Хрустит…И красивый был…
– Вкусно? Может и меня съешь тогда?
– Ты большооой, в рот не влезешь. А жук влез , видишь?– сидя у меня на руках Ромул раззявил рот, высунул чёрный язык, на котором различались неоновые тонкие вены-нити, демонстрируя, что от насекомого ничего не осталось.
– То есть, когда ты вырастешь и я помещусь у тебя во рту, ты меня слопаешь?
Он застыл с раскрытым ртом, сверкая рядами багрово-красных кристаллов, потупив взгляд. Немного подумав, ответил:
– Нет, не буду есть.
– Почему нет? Вдруг я тоже вкусный? Мм? Вдруг тоже хрустеть буду?
– Не буду…– он виновато опустил голову, мило дёргая кончиком носика.
– Тогда и жуков не ешь больше! И вообще не ешь то, что я не разрешаю! Тебе может стать плохо, понимаешь?
– Хорошо…не буду…– его носик задёргался быстрее и дышать стал чаще, будто собирался разреветься.
– Хвостатик!! Там!! Там облачко на тебя похоже, смотри! Смотри! Вон!
Я глянул на облако-размазню, летящее в небе:
"– Да, определённо я. Сил во мне не осталось даже форму держать, сейчас так же по земле растекусь."– подумалось мне.– И правда, одно лицо.
Нильты лишь улыбались, глядя на мои страдания. А ведь мне ещё приходилось ухаживать за беременной самкой! И когда я представлял, что скоро в моей жизни появиться ещё пять таких гиперактивных почемучек-жукоедов, безысходность охватывала меня, выбивая из лёгкий обречённый вздох. Но по правде…Я был рад. Впервые в своей жизни я чувствовал себя…нужным. На Санктуме я без устали работал, пытаясь что-то сделать, улучшить, как-то помочь человечеству,
