семенил за троллем по имени Детрит. Штаб Стражи постепенно заполнялся народом. Было очевидно, что здесь имеют дело с самыми разными вопросами, и решение многих из них требует крика.
Перед столом сержанта Колона стояли два тролля без доспехов, а между ними – третий тролль, поменьше. На фоне других он выделялся понурым видом, а также балетной пачкой и парой марлевых крылышек, прилепленных к спине.
– …ничего не известно о том, чтобы тролли верили в Зубную фею, – говорил Колон. – Особенно по имени… – он скосил глаза вниз, – Бдзынь-Бдзынь. Так что, может, все-таки признаем, что это был взлом с проникновением без лицензии от Гильдии Воров?
– Это видовые предрассудки – не разрешать троллям верить в Зубную фею, – пробормотал Бдзынь-Бдзынь.
Один из троллей-стражников поднял мешок и высыпал на стол его содержимое.
На бумаги каскадом обрушились серебряные вилки и ложки.
– А это ты нашел под подушками, да? – спросил Колон.
– Мир не без щедрых сердец! – отозвался Бдзынь-Бдзынь.
За соседним столом усталый гном спорил с вампиром.
– Послушайте, – говорил он, – это нельзя считать убийством. Вы ведь и так мертвы.
– Он мне их прямо в сердце вонзил!
– Я уже допрашивал управляющего, и он сказал, что это был несчастный случай. И что он не имеет ничего против вампиров. Он просто нес три коробки простых карандашей, твердо-мягких, с ластиками, зацепился о край вашего плаща и споткнулся.
– Не понимаю, почему я не могу работать где хочу!
– Да, но… на карандашной фабрике?
Детрит взглянул сверху вниз на Задранца и ухмыльнулся.
– Ета, добро пожаловать в большой город, Задранец, – сказал он. – Интересное у тебя имя.
– Правда?
– Гномов обычно зовут Скалодроб, или Рукисила, или как-то так.
– Неужели?
Детрит не слишком хорошо разбирался в тонкостях отношений, но что-то в голосе Задранца заставило его напрячься.
– Интересное имя, но хорошее, – добавил он.
– Что такое Шлак? – спросил Шельма.
– Смесь нашатыря с радием. В голове от етого приятно звенит, но мозги плавятся. В горах ета большая беда, а теперь какие-то мерзавцы его толкают в городе, вот мы и пытаемся вычислить, откуда он тута берется. Ваймс мне разрешил провести, – Детрит нахмурился, – ин-форма-ционную кампанию, чтобы, значит, донести до всех, что бывает с шельмецами, которые продают детишкам енту дрянь…
Он махнул рукой в сторону крупного плаката на стене. На нем неровным почерком было выведено:
ПРОСТА СКАЖЫ ШЛАКУ «АаааргхаааанеттольконеэтоНЕЕЕЕЕТ».
Потом он толкнул какую-то дверь.
– Ета старая уборная. Мы сюда больше не ходим, можешь тут мешать всякие свои порошки. Другого места под ето у нас сейчас нет. Только отмой ее сначала, а то воняет сортиром.
Он открыл другую дверь.
– А ета раздевалка.
