и имя Василий он предсказал. Василий! А он совсем не знал этого человека! Как могло такое произойти?
На киностудии больше делать было нечего. Еще немного потоптавшись и наслушавшись страшных, но глупых рассказов, Аджанов решил вернуться к себе.
В комнате открыл письменный стол, принялся рыться в черновиках… Этого черновика не было. Несколько сцен несуществующего сценария, где он описывал смерть мифического Василия в кабинете редактора, исчезли из ящика письменного стола.
Сергей перерыл все. Вытряхнул методично все ящики, пересмотрел каждую бумажку. Черновика не было. После этого он сделал абсолютно немыслимое для себя: выгнал всех из комнаты и закрыл дверь на замок.
Впервые за столько месяцев он остался в комнате совершенно один. В дверь стучали, к нему ломились по-прежнему, но он громко послал всех, сказав, что болен и хочет спать. Не пустил даже Алю и Артура.
Аджанов действительно чувствовал себя больным. Он лег в кровать и укутался одеялом до подбородка. А когда стемнело, не стал включать свет. Ему было страшно.
Единственное, что он сделал, это открыл настежь окна, чтобы хоть как-то прогнать духоту. И почти сразу уснул.
Сергей заснул так быстро, будто провалился в темную пропасть. Поначалу сновидений не было, совсем. Но потом… Потом он услышал голос.
И, почти подпрыгнув на кровати, резко сел – этот голос был ему знаком. Это был голос его матери, которая умерла 10 лет назад…
– Беги! Ты должен бежать! – Исполненный муки, он разорвал его мозг, разлился по венам непереносимым отчаянием, разорвал душу отсутствием малейшей надежды.
– Беги! Спасайся! Скорей!
Аджанов слышал этот голос так четко, словно мать была рядом, словно стояла рядом с его кроватью, заламывая руки и благословляя:
– Беги! Беги отсюда! Ты должен спастись!
С таким же отчаянием она обращалась к нему, когда его арестовали в первый раз. Сколько горя было тогда в ее голосе! А его арест она так и не смогла пережить.
Сергей знал, что, умирая, мать плакала и проклинала, его, обвиняя в своей смерти, а затем благословила на жизнь. Он был таким же, как она, – с неустойчивым, противоречивым характером.
Но за десять лет мать ни разу не приходила к нему во сне. А сейчас этот голос буквально заполнил все пространство вокруг, добрался до его души. Аджанов сел на кровати, не зная, что делать. Затем стал одеваться.
Грохот в дверь – реальный, настоящий грохот застал его в тот момент, когда он тянулся к дорожной сумке.
– Открыть, немедленно! – били в дверь, и Сергей догадывался кто.
В комнату вошли пятеро. Один, в штатском, сунул под нос корочку:
– Управление госбезопасности. Вы Сергей Аджанов, режиссер?
– Да, – отрицать было бессмысленно.
– Это принадлежит вам? – Он сунул прямо ему под нос тетрадку с недописанным киносценарием.
– Да, – вздохнул Сергей.
– Вы арестованы.
