ко мне обращались лишь в крайнем случае». Нелли Яковлевна сочла этот случай крайним и обреченно подняла трубку. Но для начала набрала все-таки номер Майи Борисовны.
К удивлению Нелли Яковлевны, Майя Борисовна довольно спокойно отнеслась к известию, что кто-то похозяйничал на могиле ее мужа. Нелли Яковлевна ожидала бури негодования, но Майя Борисовна, поохав, чуть ли не для проформы, как показалось Нелли Яковлевне, легко согласилась перенести визит на кладбище.
Зато уж Трифонов, директор музея, с наслаждением отдался негодованию и гневу. По природе своей был он человеком трусливым, осторожным, старался предупредить любую неприятность и не любил ответственности. Перед начальством Трифонов никогда не решался заявить о своем мнении, даже, если его имел. Зато при подчиненных позволял себе распоясываться без стеснения. Поэтому Нелли Яковлевна выслушала всю обойму обвинений в безответственности, разгильдяйстве, несамостоятельности. Она даже отстраняла по временам трубку от уха, чтобы визгливый голос директора не давил на барабанную перепонку. Как ни не хотелось Трофимову выносить сор из избы, он все-таки принял решение обратиться в милицию.
В отделении милиции на звонок из музея ответили неохотно. Выезжать по такому пустяковому поводу милиции не хотелось. Любимым присловьем наших милиционеров в перестроечные годы было:
– Тут людей убивают, а вы!…
Людей в 1990-е убивали действительно на каждом шагу. За десять лет перестройки население Ленинграда уменьшилось на один миллион, это не взирая на хлынувшую в город со всех сторон публику. Так что не только хулиганство, но и квартирные кражи в милиции считали сущими пустяками и, ссылаясь, по обыкновению, на маленькие зарплаты и нехватку кадров, выезжать на место происшествия милиционеры не любили. Были в те лихие годы у них дела поважнее: крышевание подпольного бизнеса, аферы с угнанными автомобилями, рейдерские захваты предприятий, да мало ли что. На звонок Нелли Яковлевны в РУВД отреагировали вяло. Пришлось ей снова звонить директору. Трифонов, как уже было сказано, человек был не храбрый, больше всего боялся сделать что-нибудь неправильно и получить неодобрение начальства. От этой своей трусости он становился смелым, а от слабости – сильным. Поэтому, взяв соответствующий тон, он позвонил сразу в городское управление милиции. Те нажали на РУВД, и в результате на Литмостках появился во второй половине того же дня оперуполномоченный Горбунов. На самом деле Горбунов был всего лишь стажером, не совсем еще утратившим романтические представления о выбранной им профессии.
Из-за несолидности преступления и оперативника прислали несолидного. В то время, да и в наше тоже, милиционеры, а теперь полицейские, приобрели вес не только в переносном, но и в прямом смысле. Фигуры почти все они имели плотные, с выпирающим брюхом, физиономии широкие с багровым оттенком, а загривки жирные. Этот же был тощим, среднего роста, в очках, с большим лягушачьим ртом и волосами,
