старую бабушку, клюющую носом над вязаньем, что я не выдерживаю и начинаю снова смеяться.
– А теперь тебя что насмешило? – укоризненно говорит она.
Я продолжаю смеяться, и постепенно моё безудержное веселье действует и на Ксюшку: она сначала неуверенно улыбается, потом хмыкает, сначала редко, потом хмыканье учащается, и, наконец, она тоже смеётся, отбрасывая со лба вьющиеся пряди.
Моя подруга удивительно красива: она словно опровергает расхожее утверждение, что зубрила-отличница обязательно должна быть мымрой! Ничего подобного! У неё восхитительные карие глаза, волнистые светлые волосы, жемчужные зубы, ровной дугой прячущиеся за яркими губами сердечком, которые она мажет только гигиенической помадой. Она блондинка, но очень целеустремлённая и умная, хочет поступить в финёк – Санкт-Петербургский Университет экономики и финансов – и поступит, можете не сомневаться! А ещё она высокая и стройная, с идеальными ногами и тончайшей талией – словом, от подобных девушек ждут непроходимых глупостей, а не стремления стать финансовым гением. А ещё она очень смешлива, про таких говорят: видишь пальчик – на посмейся!
Марина радостно подхрюкивала рядом, и так мы могли бы долго смеяться, но звонок прервал затянувшееся веселье: пора было идти на четвёртый урок – литературу.
Литературу я любила, любовь к ней не могла отбить даже учительница, доставшаяся нам в десятом классе: странная дама, которая улыбалась приклеенной улыбкой, показывая лошадиные зубы и изо всех сил демонстрируя показное радушие. Обычно она уже в класс входила с жизнерадостной гримасой и тянула, потирая руки:
– И-ита-ак, на чём мы остановились в прошлый раз?
Обращалась к нам она в основном по именам, причём в уменьшительно-ласкательной форме: Машунька, Полинка, Ксюшка – но почему-то в ласковость её не верилось, казалось, что она, с этой приклеенной улыбочкой, сглотнёт тебя одним махом и не подавится. Поэтому мы дружно прозвали её Удава.
Сегодня Удава запаздывала, и мы сидели, болтая ни о чём. Ксюшка повторяла доклад по теме: «Особенности изображения русского характера в повести Лескова «Очарованный странник» – ей нравились подходы, которые требовали глубокого анализа, и она с лёгкостью строчила рефераты, похожие на диссертации.
– Хватит! – Марина неожиданно выдернула у Ксюши папку. – Много будешь знать – плохо будешь спать!
– Отдай! – Ксюха нахмурила брови – это был грозный признак.
– Да ладно тебе, – Марина тряхнула головой. – Успеешь свою пятёрку получить!
От этого движения звякнули серьги в её ухе. Серёг было много: она начала прокалывать уши в седьмом классе и никак не могла остановиться; сейчас, когда у Маринки случалась очередная трагедия, она сразу отправлялась в салон и делала очередную дырку. Ещё у неё был проколот нос, бровь и нижняя губа, на язык она пока не покушалась. Одевалась Марина во всё чёрное, презрев требования о школьной форме, но готкой себя не считала:
– Я неформалка,
